Корреспондент «Подмосковье сегодня» встретился с профессором «Щуки», которого вызволил из пансионата Дмитрий Певцов

Артист и депутат Госдумы РФ Дмитрий Певцов вызволил своего друга и учителя Андрея Дрознина из сомнительного частного дома престарелых в деревне Дубцы. 84-летнего завкафедрой пластической выразительности Щукинского института туда поместил племянник после того, как дядя продал ему свою квартиру(записи разговоров имеются в распоряжении редакции). После освободительной миссии близкие профессора обвинили известного актера в похищении человека. В адрес нашего корреспондента, также повлиявшего на развязку резонансной истории, посыпались угрозы. Но нам удалось выяснить, что Андрей Борисович действительно сам захотел покинуть заведение. Во время прогулки с нашим журналистом педагог рассказал, что предшествовало его помещению в пансионат и как ему жилось там в течение многих месяцев.

НЕ НАМЕРЕН ВОЗВРАЩАТЬСЯ

– Андрей Борисович, Дмитрия Певцова сейчас обвиняют в том, что он вас похитил, правда ли это?

– Нет-нет, естественно, я сам подписал бумагу, что хочу уйти из «санатория».

– То есть Дмитрий вас не запугивал, не угрожал?

– Нет. Хуже, чем там, уже не запугаешь. Там было просто посмертное угасание.

– Там вообще ничего хорошего не было?

– Ничего.

– Вы бы хотели вернуться обратно в «санаторий»?

– Нет, конечно, нет!

– Почему же тогда вы выбрали именно этот пансионат?

– Это не я выбрал, а мой племянник! Я вообще в этом не участвовал.

– Почему вас туда отправили?

– У меня была депрессия. Племянник сказал, что мне нужно реабилитироваться в специальном заведении. Мне было реально плохо – во время ковида меня фактически отстранили от работы. Удаленка, занятия по Зуму – это не то. Навалилась депрессия. И плюс еще обстоятельства…

– Квартира? Андрей Борисович, вы добровольно согласились продать свою жилплощадь племяннику?

– Ну, со скрипом, скажем так.

– Вы получили деньги за эту недвижимость?

– Нет. Чисто символические. Около 90 тыс. руб., это была родственная уступка. Я не продал, а отдал. Я эти деньги и потратить не успел, они так и лежат в квартире.

В ЧЕТЫРЕХ СТЕНАХ

– Какая жизнь была у вас в пансионате?

– Что? Говорите погромче, я плохо слышу. Пробивал себе слуховой аппарат, но не успел его получить – попал в «санаторий». Какая жизнь там была? Тяжелая. Во-первых, совсем нечего было делать. Только по коридору и ходил, старался в день делать 500 шагов, из конца в конец по узенькому коридору. На улицу не выпускали. Только во внутренний дворик, маленький совсем. За забором – река, но туда не разрешали выходить. Правила такие – за пределы двора нельзя.

– Были там люди, с которыми вы могли общаться?

– Практически нет. С одним соседом по палате мы иногда разговаривали. Второй постоянно пересчитывал свои вещи, он был совсем сумасшедшим. А третий телевизор по ночам смотрел. Я закрывал лицо полотенцем от отблесков света, но все равно не мог заснуть. А с обитателями других палат мы пересекались только в столовой. Общения не было.

– Вам с самого начала не понравилось в этом заведении?

– Да. Когда ты с утра до ночи заперт в четырех стенах – это ужасно. Поначалу хоть питание было нормальным, но потом и оно жутко испортилось. Каша да макароны.

– К вам кто-то приезжал в гости?

– Племянник раз в месяц навещал. Как-то с ними приехали мои коллеги по кафедре Елена Дружникова и Андрей Щукин.

ХОЧЕТСЯ УСПОКОЕНИЯ

– Андрей Борисович, когда вы уехали из пансионата, на вас была странная, не очень свежая одежда. Вас там не обеспечивали вещами?

– Нет. Что-то оставалось от предыдущих обитателей, так что я немного прибарахлился там.

– За вами там наблюдали какие-нибудь врачи?

– Фактически ничего не было. Пару раз померили давление. Иногда я просил врача, кто-то приходил, расспрашивал, что мне нужно, но эти визиты длились не больше пары минут. Лечебная физкультура, массажи, консультации реабилитологов – это все можно было заказать только за отдельную плату. Платный был и тренажерный зал. Это должен был заказывать и оплачивать мой племянник.

– Вы хотели уехать оттуда?

– Естественно! Но мне было некуда уехать.

– Вы знали, что вашим друзьям запрещали вас навещать?

– Нет, не знал. И телефон мне племянник не дал. Хотя я просил неоднократно. Он говорил, что меня будут отвлекать. А мне хотелось бы кому-то из друзей звонить иногда.

– Правильно ли я поняла, что с каждым днем пребывания в «санатории» вы чувствовали себя хуже и хуже?

– Да. Потом сил уже не осталось ни на что. У меня там началась бессонница, она очень выматывает.

– Вам нравится вне стен дома престарелых?

– Да. Хочется только, чтобы наступило некое успокоение нервное.

КСТАТИ

Сейчас педагог занимается восстановлением своих документов и возвращением доступа к банковским картам. Помимо этого, он проходит обследование у медицинских специалистов.

ТЕМ ВРЕМЕНЕМ

Племянник профессора Андрей Дрознин ранее в разговоре с нами утверждал, что его дядю увезли из пансионата обманом. Он также заявил, что написал заявление в прокуратуру и в комиссию по этике Госдумы.

Татьяна ОРДЫНСКАЯ, депутат Мособлдумы:

– Таких историй – тьма! Сейчас у некоторых людей на первом месте – деньги. Некоторые заранее избавляются от стариков, забирая их недвижимость. Государству необходимо поддерживать иные нравственные ценности.