Светлана Сурганова: если нечем поделиться материально – надо делиться улыбкой

После ухода из «Ночных снайперов» в начале нулевых Сурганова экспериментировала со множеством стилей и тем, обращалась даже к поэзии Серебряного века. Новая пластинка певицы «Песни военных лет» представляет собой сборник самых известных песен времен Второй Мировой в авторской аранжировке. Светлана прямо говорит, что считает нынешнее поколение гораздо слабее того, что пережило войну и говорит, что в мире давно пора что-то менять.

МЫ СЛАБЕЕ ПРЕДКОВ

– Светлана, несмотря на мрачный исторический фон, в песнях военных лет очень много доброго, светлого. Что это, на ваш взгляд? Психологическая защита людей от происходящего?

– Мне кажется, это совершенно удивительный феномен. Во многом потому, что в этих песнях, несмотря на тему войны, есть такая удивительная красота, тонкая, действительно светлая лирика. Вот я и обратилась к ним. Они представляют собой огромный музыкальный пласт, и это то хорошее, что досталось нам с того времени. Хотя часто люди ассоциируют советский период исключительно с репрессиями, многочисленными жертвами, Архипелагом ГУЛаг, в те годы было создано и колоссальное культурное наследие, о котором ни в коем случае нельзя забывать. И оно свидетельствует об очень большой духовной силе русского народа, представителям которого даже в условиях жесточайших моральных и физических потерь удавалось являть миру такую красоту.

– Мне показалось, вы нашли свое прочтение этих композиций. Что-то меняли в них?

– Нет, наоборот стремились сохранить их «исконное» звучание, оригинальные аранжировки. Все партитуры мы записывали на слух для всех инструментов – это и струнные, и духовые, и гитары, и ритм-секция – они были изначально созданы для большого, солидного биг-бэнда. Поэтому пластинка получилась очень фактурной.

– А как вы будете «оживлять» эту историю на сцене?

– Ох, не знаю – не знаю… У меня пока не было этого в планах. Мы сделали одно выступление, премьеру, но там, конечно, не обошлось без компьютерной поддержки – семплов, и значительная часть аранжировки звучала в записи. Чтобы полноценно сделать эту программу живьем, добиться необходимого звучания, нужно привлекать серьезный эстрадно-симфонический оркестр. Это достаточно хлопотный, большой и непростой проект, но, я надеюсь, наша страна не в последний раз отмечала юбилей Дня Победы, не за горами уже 75-летие, так что мы бы с удовольствием воплотили эту идею в жизнь. Кроме того, и в сам альбом, естественно, вошли далеко не все замечательные песни военных лет. Учитывая стандартный хронометраж, мне пришлось выбирать. И я выбрала самое любимое, то, что больше всего запомнилось из детства. Но не исключено, что мы продолжим эту историю и в будущем выпустим еще одну пластинку.

– Родственники делились с вами какими-то воспоминаниями о Великой Отечественной войне?

– Да, хотя им психологически не просто это давалось. Моя семья пережила блокаду Ленинграда. Когда еще была жива моя бабушка – Зоя Михайловна Сурганова, на все мои расспросы она отвечала, что ей тяжело об этом говорить, у нее глаза были на мокром месте. Но все-таки мне удалось узнать некоторые истории.

На тот момент она работала врачом-фтизиатром в туберкулезном диспансере. Каждый день ходила пешком на работу. Вместе с ней жили двое детей – моя будущая мама Лия Давыдовна и ее старший брат Леонид (на тот момент он уже несколько лет учился в школе, а мама только поступила в первый класс в 1942 году). Они прожили в Петербурге всю блокаду и видели все – как по набережной Фонтанки на саночках везут свежие трупы, как люди добывали воду из проруби. Конечно, было много случаев вандализма, каннибализма, краж, но при этом многие, наоборот, поддерживали друг друга.

Иногда пациенты Зои Михайловны, которых она поднимала на ноги, возвращаясь на фронт, присылали ей посылки, продукты в знак благодарности. Лия Давыдовна рассказывала мне, как однажды в диспансер вернулся один такой пациент, чтобы найти бабушку, а это был критический момент: она уже два дня не выходила на работу, потому что потеряла все силы от голода и не могла встать. Тогда он разузнал домашний адрес, пришел к ней на квартиру и увидел, в каком плачевном состоянии она находится. У него ничего не было, кроме горсти слипшихся конфет в кармане, он оставил их бабушке и пообещал придумать что-нибудь в течение пары дней, просил только дождаться. Через два дня этот человек действительно прислал кусок конины и шкуру, что дало возможность выжить и Зое Михайловне, и ее детям.

Делал все, что мог, и супруг бабушки – Давид Васильевич. До войны он занимался тем, что восстанавливал различные совхозы, выражаясь современным языком – был хорошим менеджером, налаживал процесс на одном объекте, после чего его посылали на другой. В период блокады он не жил с семьей, потому что отправился работать в пригородный колхоз, откуда тоже по мере возможности присылал какую-то провизию – овес, например, и это также поддерживало семью. Вот то, что я знаю.

– Как вам кажется, как этот период отразился на следующих поколениях?

– Думаю, что память о том страшном времени хранит, прежде всего, старшее поколение жителей города, которое его пережило. И я наблюдаю, что порой эти люди духовно и даже физически сильней современной молодежи. Они не жалуются на жизнь, зная, что такое настоящие беды и лишения, они очень стойкие, сохраняют способность радоваться мелочам и невероятный оптимизм. Я говорю об этом, глядя на свою маму. В ее глазах виден настоящий внутренний задор. Лия Давыдовна намного «живее» нас – молодых. Несмотря на возникающие уже проблемы со здоровьем, с памятью, у нее до сих пор потрясающее чувство юмора, фантастические шутки. Когда она куражится, можно этим только восхищаться. Она может с легкостью «припечатать» оппонента в дискуссии, цитирует стихи наизусть – причем, часами, прекрасно говорит на французском. Ее интересуют многие стороны жизни, истории, искусства – фотография, театр, мировая литература, философия. Недавно мы читали с ней «Опыты» Мишеля Монтеня, потом рассуждали на эту тему. Это, конечно, удивительное поколение. Мне колоссально повезло в жизни, что меня воспитали две такие потрясающие женщины – Зоя Михайловна и Лия Давыдовна Сургановы.

МИР НАДО МЕНЯТЬ

– У вас сейчас идет большой гастрольный тур, в том числе было и несколько концертов в городах Подмосковья. Что за программу вы исполняете?

– В прошлом году мы выпустили альбом «Как я провел этот летник». Это совершенно другая история, нежели «Песни военных лет». Он основан на нашей летней программе, во время которой мы по давней традиции поем песни по заявкам наших дорогих поклонников. Прошлым летом мы решили переосмыслить многие композиции и переаранжировать их, найти другое решение, другой саунд. И мне, признаться, так это понравилось, что я решила студийно зафиксировать наши эксперименты. Так и родилась пластинка. Собственно, с ней мы и катаемся сейчас по России и ближнему зарубежью. Она легче по звуку, чем предыдущие. Можно назвать это «полуакустикой». Это мягкий по звучанию, но одновременно подвижный, танцевальный альбом. И в этой программе мне сейчас очень уютно находиться: хотя всем песням из нее уже много лет, я их до сих пор пою с большим удовольствием, они до сих пор очень актуальны, не потеряли свою значимость.

– 29 марта вы примете участие в благотворительном фестивале «Разные люди», который пройдет в московском клубе Stadium. Насколько важны такие сборные концерты, социальные истории?

– Мы впервые будем участвовать в этом фестивале. Там собирается достойный состав музыкантов, и я сочту за честь выйти на одну сцену с этими людьми. В 2017 он пройдет в поддержку фонда «Справедливая помощь», учредителем которого была Доктор Лиза, погибшая в недавней страшной авиакатастрофе. Это важно. Я была с ней знакома лично и несколько раз участвовала в ее благотворительных акциях. Она была великим человеком. Не знаю, есть ли сегодня еще такие люди, которые сделали столько, сколько сделала она. Я пока не могу примириться и до конца осознать масштаб трагедии… Если бог уже начинает убирать с Земли таких людей, значит, он серьезно на нас разгневан. Надо что-то менять, серьезно менять. Это тревожный звоночек.

– И что, по вашему, надо в мире менять?

– Хочется сделать этот мир совершеннее, добрее, человечнее, «высветлить» его, чтобы в нем было больше доброты, мужества, терпения и такта. Хочется лишить человечества тупой агрессии, насилия, по возможности – помочь людям избавиться от каких-то заболеваний или, по крайней мере, подарить им возможность переносить эти заболевания легче.

– Что повлияло на вас как на личность?

– Таких факторов было множество. Помимо семьи, воспитания, это были и произведения искусства – например, фильм про Николо Паганини по книге Виноградова, который я посмотрела, когда уже играла на скрипке. Еще самая разная музыка – от Жана-Мишеля Жарра до песни «Уж сколько их упало в эту бездну» на стихи Марины Цветаевой в исполнении Аллы Пугачевой.

– Кстати, о стихах. Вы много работали с творчеством классических поэтов. Опыты продолжаются?

– Пока нет. Это же все происходит стихийно: в определенный момент ко мне «приходит» какой-то поэт, и получается композиция. У меня не бывает так, чтобы я вдруг подумала: «Напишу-ка я цикл песен на стихи Софьи Парнок или Анны Ахматовой». Я так не умею, хотя, может быть, стоит попробовать.

– А как со времен вашей юности изменилась музыкальная жизнь Петербурга?

– Появилось много «кружков по интересам». Если раньше существовала консолидация, и рок-клуб на Рубинштейна был единственным эпицентром рок-н-ролльной жизни, сейчас культурное пространство очень разрозненно. Нет объединяющей идеи. Может быть, это и неплохо. Это просто нормальный ход событий, наверное – закон изменяющейся жизни. Есть огромное количество новых молодых коллективов, есть возможность себя реализовывать. Фактически любую квартиру сейчас можно оборудовать под маленькую музыкальную студию, что многие и делают. Главное, чтобы не происходило какого-то «выхолащивания», чтобы творческий процесс не превращался в конвейер, в штамповку стереотипов. Конечно, все музыкальные приемы, обработки уже были миллион раз эксплуатированы. Каждый день в мире выходят сотни пластинок с самой разной музыкой. С каждым годом все сложнее и сложнее придумывать что-то действительно стоящее, оригинальное.

– Должен ли артист реагировать на какие-то серьезные социально-политические пертурбации, или каждому стоит просто заниматься своим делом?

– Я считаю, для артиста во главе угла всегда должны стоять общечеловеческие ценности, и в такие сложные моменты – в первую очередь. Нужно не забывать, что все мы люди, мы должны помогать друг другу, мы не бессмертны, нельзя утащить с собой в могилу все богатство мира, что надо делиться, и если нечем поделиться материально – то просто улыбкой, доброй эмоцией. Мы здесь находимся для того, чтобы сохранить эту планету, ее уникальную красоту. Ну и, конечно, надо стараться всегда стать лучшей версией себя. Недавно я прочитала эту формулировку в одной книге, и она мне очень понравилась. У человека, который занимается саморазвитием, никогда не возникнет мысли пойти с топором на соседа, желания расширить свою территорию за счет разрушения чужой, оскорбить или унизить кого-то.