Борис Хазов: «Для минералов нужна своя Красная книга»

Коллекционер минералов Борис Федорович Хазов вместе с супругой Ириной десять лет назад открыл в центре города Дмитрова уникальный музей самоцветов, признанный Министерством культуры Российской Федерации культурной ценностью страны. В частном подмосковном музее собрано свыше двух тысяч экспонатов: минералов, драгоценных, полудрагоценных и поделочных камней со всего мира. В интервью порталу «Подмосковье сегодня» Борис Федорович расскажет о натуральных и синтетических минералах, и о том, можно ли считать драгоценным камнем яйцо динозавра.

– Борис Федорович, в чем ценность вашей коллекции?

– В нашем музее собраны практически все самоцветы мира. Для полного комплекта не хватает где-то двадцати наименований. Обычно люди знают пять-десять драгоценных камней, притом, что их насчитывается триста сорок видов. О каждом камне можно написать книгу. Я называю наш музей политехническим.

– Как пришла идея собирать камни?

– Каждый ребенок любит собирать камушки, которые видит в природе, но у многих этот интерес со временем пропадает, а у кого-то остается в душе. В 1961 году я поступил в Дмитровский строительный техникум, где нам преподавали, в том числе основы геологии. Так как я стал строителем, а не геологом, то начал просто собирать интересные образцы камней, которые мне попадались, но систематически формировать коллекцию стал, когда мне исполнилось 23 года. Сейчас мне 72, и на протяжении практически пятидесяти лет я занимаюсь собиранием камней. Началось все с куска янтаря, который подарила мне тетя из Прибалтики.

По роду строительной деятельности и вообще в жизни я сталкивался с тем, что люди, как правило, не знали как выглядят даже известные самоцветы в породе и в виде кристаллов. В лучшем случае люди отличали некоторые из них в ювелирном магазине уже в виде изделия. Когда я говорил, что наименований драгоценных камней не пять, не десять, а триста сорок, люди не могли себе этого представить. Так у меня появилась мысль показать, как выглядят драгоценные и полудрагоценные камни в трех видах: в породе, в виде кристаллов и в виде изделий. В этой схеме заключается главная особенность музея, благодаря которой Министерством культуры Российской Федерации признало мою коллекцию культурной ценностью.

Как музей мы открылись в 2009 году. Люди приходят по предварительному звонку, потому что это все-таки частная коллекция, и я не имею возможности всегда находиться в музее. Замечу, что у нас не коммерческое предприятие. Думаю, что ни один музей не бывает прибыльным, ведь нужно за свой счет содержать и отапливать помещение, вести прочие хозяйственные дела. Я продолжаю собирать камни, хотя находить новые интересные минералы сложнее, потому что все известные самоцветы уже есть в коллекции.

В подобных музеях часто стремятся выставлять крупные и красивые кристаллы минералов, но у меня такой задачи не стояло. Для меня важнее показать все многообразие минералов и представить их по схеме «порода – кристалл – изделие». Хотелось донести до людей, что существуют очень редкие минералы, которые намного ценнее алмазов и рубинов. Я не говорю о деньгах, потому что цену, как и деление камней на драгоценные, полудрагоценные и поделочные придумали коммерсанты и купцы, а не минералоги. Например, есть редчайший минерал муассанит, который ученые обнаружили в метеоритах. Кстати, по свойствам синтетический муассанит имитирует бриллиант. Этот минерал, как и многие другие, стали выращивать искусственно.

– А как давно ученые научились синтезировать минералы?

– Рубины и сапфиры, например, начали выращивать промышленным образом еще на рубеже XIXи XXстолетий. Первым синтезировал эти минералы французский ученый Вернейль. Однажды на аукционе Сотбис выставили украшение шаха Ирана Пехлеви, в котором, как выяснили специалисты, были вставлены синтетические рубины. Уже больше столетия прошло с тех пор, как выпускают искусственные драгоценные камни, поэтому все, что мы видим в ювелирных магазинах – это синтетика.

На экскурсии я показываю посетителям небольшой синтетический граненый рубин овальной формы, который стоит примерно два-три доллара. Для сравнения точно такой же камень по цвету, чистоте и размерам, но натуральный будет оцениваться в сто тысяч долларов. На вид это абсолютно такой же рубин, но разница в цене огромная. Когда наши соотечественники едут в Израиль или Таиланд, покупают там красивые изделия с рубинами, сапфирами и говорят, что они натуральные, надо понимать, что людей ввели в заблуждение. Если человек побывает в нашем музее, его уже никто не обманет. Трудно представить себе человека, если, конечно, он не миллионер, который в нашей стране наденет перстень с камнем за сто тысяч долларов.

– Получается, синтетические драгоценные камни вытеснили натуральные, добываемые на месторождениях?

– При входе в наш музей я повесил табличку с призывом создать Красную книгу для минералов и их месторождений. Дело в том, что почти все минералы из коллекции музея у нас в стране уже не добываются. В этом сейчас нет необходимости. Какой смысл копать землю, нарушать экологию, перебирать породу, чтобы найти драгоценные камни, когда килограмм синтетического рубина стоит всего пятьдесят долларов? То же относится к гранатам, изумрудам, и вообще ко всем драгоценным камням, которые люди традиционно используют для украшений. Тем более, нет смысла добывать натуральные драгоценные минералы для нужд промышленности, для оптических приборов, механических часов.

– У натуральных и синтетических драгоценных камней одинаковые свойства?

– Физика и химия одинаковая, и только специалисты могут отличить натуральный камень от синтетического. Конечно, есть нюансы, например, под микроскопом у искусственно выращенного кристалла видны слои. Если в природе камень растет сотни тысяч лет, поэтому извилин и слоев у него не видно, то на синтетике их можно увидеть буквально через десятикратную лупу. Существует также специальный прибор – фильтр Челси, с помощью которого можно определить натуральный камень. Но я хочу подчеркнуть – натуральных камней практически нигде вы не встретите. Их можно увидеть разве что на выставках любителей минералов.

Говорят, что Россия – это родина малахита. Из него сделаны колонны дворцов в Санкт-Петербурге, вазы и прочие архитектурные украшения. Мало кто знает, что последний малахит в нашей стране добыли в 1908 году в шахте глубиной 300 метров. С тех пор у нас в стране этот камень не добывается. Можно только случайно найти обломки малахита в карьерах. Может быть, есть еще месторождения малахита, но они никому не нужны. Мы живем в прагматичном мире. Для бус и украшений никто не будет копать шахту глубиной 300 метров, когда тот же самый камень можно вырастить едва ли не в домашних условиях. Если откроете интернет, найдете массу рекомендаций, как вырастить рубин или сапфир у себя дома на кухне.

Мы привыкли думать, благодаря старым кинофильмам, что за жемчугом – замечательным органическим драгоценным камнем – водолазы ныряют на глубину. На самом деле, сейчас жемчуг выращивают на огромных искусственных плантациях. Японская фирма Микимото первая начала выращивать жемчуг промышленным способом еще в начале XXвека. Зачем нырять на глубину, когда раковины легко выращиваются в сеточках, а люди могут ходить на плантациях по мостикам и доставать жемчуг, не замочив ног?

До недавнего времени самой крупной натуральной жемчужиной считалась «Голова Аллаха» весом примерно шесть килограмм. Ее нашли случайно. Один юноша нырнул в воду и увидел огромную жемчужину в большой раковине. Он попытался вынуть ее, но раковина захлопнулась так крепко, что молодой человек не смог высвободить руку и погиб. Когда тело стали вытаскивать из воды, подняли на поверхность и эту жемчужину.

Буквально в прошлом году нашли другую жемчужину-рекордсменку и тоже случайно. Пожарные при тушении огня в одной деревне в Таиланде нашли под кроватью рыбака жемчужину весом в два пуда. Оказалось, что рыбак нашел это сокровище десять лет назад, вытащил из воды и положил себе под кровать в качестве амулета на счастье. Только пожар заставил обнаружить это чудо природы. Сейчас жемчужину выставили для обозрения в мэрии этого поселка в специальном стенде.

– А почему необходимо создавать Красную книгу для минералов?

– По аналогии с Красной книгой, куда заносятся исчезающие в природе растения, деревья, насекомые, нужно отметить и исчезающие виды минералов, чтобы человечество могло их запомнить. Пройдет еще 50-100 лет, и люди забудут места, где добывался тот же малахит. Описание исторических событий всегда представляет интерес для человека. То же самое и в геологии – описание истории добычи тех или иных самоцветов представляет интерес для любителей природы. Все, что исчезает, должно храниться в каких-то особых местах. Это одна из задач нашего музея.

Добыча и производство минералов подчинены практическому интересу. Кристаллы кварца, например, начали выращивать потому, что они оказались нужны в технике, а специально для ювелирных изделий ни аметист, ни цитрин никто производить не стал бы. Для перископов, биноклей, стереотруб в 1950-х годах нужны были кристаллы горного хрусталя, но найти его месторождение почти невозможно. Ездить по стране, бурить, пробивать шахты обошлось бы слишком дорого, поэтому на помощь пришли физики и химики. Они исследовали, из чего состоит хрусталь, разработали теоретическую схему, получили докторские диссертации, и начали выращивать его искусственно. Добавив определенные элементы в горный хрусталь, получили цитрин, аметист, и решили попутно делать камни для ювелирных украшений. Сейчас прозрачные сапфиры, так называемые лейкосапфиры, используемые в часах и фотоаппаратах, выращивают глыбами весом 200 килограмм.

– Как именно вы собирали камни?

– Сложно находить камни, учитывая, что месторождений уже нет. Надо искать, в первую очередь коллекционеров, геологов, любителей камней. Проходят специальные выставки, в том числе за рубежом, где можно что-то приобрести. Однако мне нужны были не изумительные по красоте кристаллы, а образцы по классификации «порода – кристалл – изделие». Это упрощало задачу, потому что не нужно было много вкладываться. Я не богатый человек, по профессии строитель, поэтому купить, например, кристалл турмалина, который стоит сотни тысяч рублей, я не в состоянии, но купить маленький кристаллик того же минерала в породе вполне могу. Поэтому если взять каждый экспонат коллекции в отдельности, а их тут около двух тысяч, то он стоит копейки. Гораздо дороже сама идея этого музея.

– Вы говорили, что определение драгоценного камня придумали продавцы, а как вы сами его понимаете?

– Драгоценный, значит редкий, а если он редкий, то, конечно, он дорогой. Кто, например, видел окаменелое яйцо динозавра? На экскурсии, я рассказываю, что наукой описано тысяча триста наименований динозавров: от гигантских до самых маленьких. У каждого вида были свои яйца, но даже у самого большого динозавра, который, как говорят, был размером с пятиэтажный дом, яйца имели размер не больше страусиного. Так что окаменелое яйцо динозавра – это тоже драгоценный камень.

Или возьмем чароит – минерал, единственное в мире месторождение которого находится на реке Чара в Якутии. Вдоль этой реки встречаются глыбы чароита размером с двухэтажный дом, но так как в той местности нет дорог и добраться до месторождения невозможно, чароит если и попадает к нам, то лишь в виде маленьких кусочков через людей, которые изредка пролетают над рекой на вертолете. Из-за этого он считается редким, а, значит, и драгоценным.

Еще один пример – фульгурит. Он образуется после удара молнии в землю, и в зависимости от того, в какую породу она ударит, получается соответствующий расплав. Фульгурит считается драгоценным, потому что найти его крайне сложно.

–В начале интервью вы назвали музей политехническим. Почему вы определяете его именно так?

– Когда люди приходят в наш музей посмотреть на минералы, я вынужден рассказывать хотя бы частично о том, как их добывают, а это уже относится к технике. Одно дело, когда вы приходите в художественную галерею и любуетесь картиной. Даже если это «Квадрат» Малевича, в голове возникают разные ассоциации. А когда смотришь на тот или иной камень, необходимо хотя бы какое-то объяснение. Если привести ребенка восьми лет в художественную галерею вполне можно, то у нас ребенок мало что поймет. Поэтому я предупреждаю посетителей, что детям младше десяти лет вряд ли будет интересно, именно потому, что у нас политехнический музей.

Музей будет интересен для всех любопытных людей, которые интересуются природой. Мало кто видел, например, как выглядят в породе образования Кошачий глаз. Побывав у нас в музее, многие вспоминают, что видели такие камушки прямо на дороге, но не узнавали их. Конечно, минералов под ногами найдешь не так много, но и тот счастливый случай, который подвигнет человека увидеть его, можно считать за счастье. Однажды мы с супругой были в горах в Испании, и случайно нашли глыбу горного хрусталя размером с рост человека. Она была прямо в скале, извлечь ее не было никакой возможности. Мы только сфотографировались около нее, но для тех, кто любит природу – это уникальный случай.

– За десять лет работы ваш музей оправдал те цели, которые вы ставили?

– Изначально у нас не было коммерческих целей. Я думаю, что любой музей имеет не коммерческую, а просветительскую основу. Ко мне приходит много ребят старшего возраста, и если хотя бы один из них станет после этого геологом, я буду считать, что существование такого музея оправдано.

Записаться на экскурсию в музей «Самоцветы мира» можно по телефону - 8 (926) 234 08 79