Игорь Малашенков: «Гончарное дело требует терпения, времени и навыков»

Игорь Малашенков более тридцати лет занимается гончарным ремеслом и уже не может представить себя без гончарного круга. В его мастерской, расположенной в поселке Софрино, появляется на свет утварь, подобная той, что использовали наши предки с незапамятных времен. О малоизвестных преимуществах керамической посуды, уникальной пропитке с загадочным названием ганозис и о многом другом наш герой поведает в интервью.

– Какие изделия гончарного ремесла сегодня пользуются спросом?

– Хорошим спросом у людей пользуется кухонная утварь. Я делаю вещи, в которые можно что-то засыпать, положить, и которые можно поставить на плиту, в духовку или в печь. Многие люди признаются в том, что выбросили свои сковородки после того, как попробовали готовить в глиняной посуде. После керамики уже не хочется варить в алюминиевой кастрюле или в чугуне, потому что еда приобретает другой вкус. Медь и прочие материалы, которые можно поставить на огонь, существовали у людей с незапамятных времен, но они стремились пользоваться почему-то именно керамической посудой. Причин такого отношения к глине много. Например, она не дает окисления ни с одним веществом, ни с одним продуктом, ни с одной «химией». Керамика может пролежать тысячу лет в соленой воде. До сих пор в море находят старинные амфоры из-под вина.

Вообще керамика – это не вечный материал. В неблагоприятной среде она разрушается через сто или двести лет. Я задумывался, почему же древние глиняные сосуды сохранялись гораздо дольше? Оказалось, что наиболее ценные из них пропитывали особым раствором. Сведений на эту тему крайне мало, но однажды я обнаружил рецепт такой смеси. Этот раствор называется греческим словом ганозис. Перебрав разные его варианты, я нашел тот вид, который подходил бы именно к моей глине, обжигу и отделке. Получилась шикарная вещь, которая делает предметы долговечными, а кроме того, отталкивает воду.

В ганозис входят только природные вещества, потому что горшок или тарелка будут использоваться для хранения или приготовления пищи. В растворе присутствуют всего три составляющие: пчелиный прополис, древесная смола и очищенное льняное масло. Смолу обычно беру от хвойных пород, а льняное масло выдерживаю на солнышке. Я ставлю банку на подоконник месяца на два, и дожидаюсь появления осадка, который затем сливаю. Получившуюся смесь я намазываю губкой на поверхность горшка. Лучше всего наносить ганозис на горячее изделие, которое только что вынуто из печки. Пропитанную ганозисом утварь можно ставить в духовку, в огонь, в печь, а можно кинуть в море на тысячу лет.

Я смазываю утварь ганозисом, потому что хотел бы лучше сохранить какие-то ценные для меня вещи. На таких изделиях я стараюсь не просто поставить клеймо, а пишу свою фамилию и год изготовления, чтобы человек оценил ручной труд. Я заметил, что клейменое изделие продается лучше, чем неклейменое. Если рядом поставить два одинаковых горшка – один с клеймом, а другой без клейма, то человек, как правило, купит клейменый.

– Почему люди выбирают ручную работу, а не более дешевую заводскую посуду?

– Многие уже начали понимать, что сделанная вручную посуда имеет другой принцип изготовления и, соответственно, другие свойства. Все мои изделия проходят сквозь пальцы, поэтому плотность черепка намного выше, чем у формовочного изделия. В заводской посуде используют обычный шликер, то есть глину, разведенную водой, в которую добавляется жидкое стекло и некоторые другие компоненты для вязкости. Потом смесь заливают в готовую гипсовую форму. Такое изделие воздушное внутри и очень хрупкое. Если же набить форму вручную, то она становится в разы крепче, потому что в глине остается очень мало воздуха.

Знакомые предприниматели как-то говорили мне: «сделай себе разные формы, заливай в них и заработаешь гораздо больше». Я все прекрасно понимаю, но это не мое. Конечно, я мог бы нанять какого-нибудь гастарбайтера и научить его заливать смесь в формы. Этому можно научить любого человека, а вот посадить за станок можно не каждого. Здесь уже потребуется терпение, время и навыки. Я привык все делать руками, мне самому это нравится.

– Чем ваша утварь отличается от работ других гончаров?

– У каждого гончара свои работы и свое видение. Можно делать какие-то классические вещи, а можно украсить изделия налепами и узорами. Кому-то нравится больше такие горшки, а кто-то говорит: «не надо мне этого кощунства, сделайте мне простую русскую крынку без всяких росписей». Сколько людей, столько и мнений. Кроме того, в каждой губернии раньше были свои формы горшков. Например, новгородские или вологодские более поджарые, вытянутые, очень простые по форме. На Руси было много разных видов посуды, которой постоянно пользовались в хозяйстве: кондюшки, кумочки, елейники, квасники и многие другие.

Интересная вещь – курница, в которой, как видно из названия, готовили курицу. Изначально в ней пекся пирог из курицы, а со временем в ней стали делать курицу с яблоками, картошкой, помидорами и огурцами. Птица начинялась всем этим, ставилась в широкое блюдо и надевалась на «морковку» – своеобразный шип. Благодаря нему курица прогревалась изнутри, и весь жир стекал через картошку. Многие современные гончары не слышали про этот вид посуды, я и сам узнал про него случайно. Как-то я стоял на ярмарке во Фрязино, и одна женщина спросила, нет ли у меня курницы. Мне стало даже неудобно, что я впервые слышу это название. Потом я попробовал сделать такую посудину, но получилось у меня не сразу. Гжельская глина, которой я пользуюсь в большинстве случаев, не терпит больших плоскостей и разворотов, она трещит моментально. Полгода назад я нашел другую глину, которая очень хорошо держит нужные формы. В целом же гжельская глина мне нравится, потому что она пластичная, а после обжига ее приятно лощить.

Кстати, глина – это материал, который не пропускает влагу. Возьмите, например, железную емкость, насыпьте в нее сахара, а рядом поставьте трехлитровую банку воды. Спустя какое-то время сахар начнет впитывать в себя влагу из рядом стоящей банки. Раньше это свойство даже использовали в магазинах, чтобы обманывать покупателей. Клали мешок сахара, а рядом ставили ведро воды. За ночь сахар пропитывался парами, становился тяжелее и, соответственно, менялась цена. Сделать что-то подобное с керамикой невозможно. Если насыпать сахар в керамическую банку, а рядом поставить емкость с водой, то она не возьмет в себя ни капли жидкости.

Зная это свойство керамики, я делаю в особых горшках для хранения лука и чеснока отверстия. В этом случае, наоборот, нужны отдушины для воздуха. Если положить лук в герметичную банку, то он начнет преть и быстро сгниет. Кстати, эти горшки для лука и чеснока пользуются очень большим спросом. Но самый ходовой наш «бренд» – это шашлычница. В этом году я их делал тоннами. Она состоит как бы из двух емкостей. Внутри нижней ставятся обычные свечки либо насыпается уголь прямо из мангала, а в верхнюю кладется готовый шашлык. Таким образом, мясо в керамической миске непрерывно подогревается снизу. Вы поставили блюдо на стол, и оно у вас постоянно теплое. Я рекомендую ставить три или четыре маленькие плоские свечки в алюминиевой фольге. Схожим образом можно использовать «шашлычницу», если вы запекли курицу, плов или рагу в духовке.

– Где можно приобрести ваши изделия?

– Нам выделили площадку в Ельдигино напротив совхозного магазина. Там находится крупный комбинат, принадлежащий патриархии. У них всегда есть свежий творог, молоко и тому подобное. В этом месте проезжает народ, потому что сейчас на «бетонке» постоянные пробки, и многие едут через Правду как раз мимо Ельдигино. На хлеб и соль хватает, а раньше я мотался с горшками по ярмаркам. Как правило, я был там единственным человеком, который делал изделия своими руками, остальные были перекупщиками.

В предновогоднее время мы днюем и ночуем здесь в мастерской. Я прекрасно понимаю, что сейчас идет самый заработок, потому что всем нужны подарки, сувениры, горшки. Потом народ погрузится в спячку до самой весны. Ближе к лету люди как-то оживают, просыпается и природа, и интерес к гончарным изделиям. Кроме того, участвую на разных выставках и конкурсах. Этим летом будет проходить большой съезд гончаров в Раменском. Я не помню точную дату, но заявку уже подал. Как я понял, там будет праздноваться день города, а к нему будет приурочен большой фестиваль, куда съедутся гончары со всей России.

– Расскажите про обучение детей в вашей мастерской

– У меня обычно так – первое занятие провожу бесплатно, на нем ребенок пробует себя. Мне тоже интересно посмотреть на него, как он себя поведет. Если ребенку понравилось, будем заниматься дальше, хотя еще не было такого случая, чтобы кому-то не понравилось. К Новому году я планирую сделать небольшой ремонт в мастерской, чтобы было удобнее заниматься с детьми. Хотелось бы приобрести еще один станочек, потому что за моим большим станком ребенку неудобно сидеть. Пока на хороший аппарат денег нет, а плохой не хочется брать из-за шума. Шумный станок очень сильно отвлекает ученика, потому что в основном приходят дети пяти-семи лет. Когда станок сильно шумит, мне приходится говорить с ребенком на повышенных тонах, но так делать вообще-то нельзя. К детям нужен особый подход через игру и сказку. Бывает, приводят малыша, а он как воробушек сидит и не знает, что делать. Когда начинаешь переводить занятие в игру, слепишь какую-то птичку, то постепенно он осваивается. Главное, чтобы дети не боялись гончарного круга.

– А вы сами с детства занимались гончарным ремеслом?

– Я окончил абрамцевское училище по керамике. Сначала я поступал на резьбу по дереву, но не смог пройти из-за математики. Одновременно я оканчивал детскую художественную школу, где учился у знаменитого пушкинского художника Рубцова. Когда я узнал, что математику убрали из Абрамцевского училища, быстро подтянул русский и литературу и поступил, но уже на керамику. С третьего курса меня забрали в армию, где я вплотную занимался живописью, потому что попал в бригаду художников. Работал в клубе, писал разные огромные стенды. Я служил в живописнейшем крае на Камчатке. Наша часть находилась у подножия сопки, недалеко от так называемого Медвежьего ущелья. Так его называли, потому что в нем рос золотой корень и малина, и там постоянно шатались медведи.

После армии я вернулся в Абрамцево и устроился в мастерскую обжигальщиком. Работа заключалась в том, чтобы поставить все в печь и сидеть. Меня это не устраивало, поэтому я стал по совместительству гончаром. Диплом я делал уже после армии в Скопине Рязанской области, где очень хорошо развит керамический промысел. Какое-то время я работал там в мастерской, а потом понял, что надо начинать что-то свое. Когда вернулся из Скопина, стал потихонечку изучать, где можно приобрести глину, как сделать станок, печь. С тех пор занимаюсь гончарным ремеслом в своей мастерской.