Виктор Багров: «По пивным бутылкам можно изучать историю»

Сергиево-Посадский художник Виктор Юрьевич Багров создал в своем доме частный музей крестьянского быта «Жили-были». Его основой стала коллекция старых вещей, которые скопились у художника после многих поездок по России. Валовая улица – уникальное место в Сергиевом Посаде. В пяти соседних деревянных домах с советских времен обитают художники. Улица в центре города интересовала застройщиков, которые хотели сделать на ее месте автостоянку для новых многоэтажных домов. Благодаря музею Виктора Багрова, дома художников удалось спасти от сноса. Теперь Виктор Юрьевич планирует создать целую музейную улицу с открытыми для гостей мастерскими.

–С чего начинался музей «Жили-были»?

– Как художник я всегда любил писать натюрморты с предметами крестьянского быта. Чтобы писать такие натюрморты, нужны старые вещи. Я много ездил по стране: Тверской и Ярославской области, Костроме, Карелии, Уралу, Дальнему Востоку. Со временем скопилось много интересных вещей. У меня и сейчас сундуки полностью забиты предметами, которых хватит на еще одно музейное помещение. Это старинные рушники, портки, шали, костюмы из разных губерний и многое другое.

Раньше добыть старые вещи было просто. В деревнях стояли заброшенные дома, а вокруг них были разбросаны предметы старины. Много находок обнаруживалось весной, когда еще нет травы. Чего только я не находил в таких местах! Раньше никому до этого не было дела, а сейчас открылось много антикварных магазинов. Теперь всю старину собирают и свозят в магазин, чтобы продать.

Около десяти лет назад наши дома планировали снести. Это стало одним из мотивов открыть музей. В музей стали приходить люди, мы обратили на себя внимание, и Валовую улицу удалость отстоять. Застройщики не захотели устраивать скандал. Однако мы находимся в центре города, и здесь деревянные дома постоянно жгут. Совсем недавно был пожар в доме на нашей улице. На моей памяти он горел уже три или четыре раза. Мой дом поджигали еще до музея. На соседней улице Шлякова пожары за один год случались в трех или четырех домах. Причем все они как по заказу горели в одно и то же время где-то часа в четыре или пять вечера.

К 700-летию Сергия Радонежского в Сергиевом Посаде многое ремонтировали и обновляли, но в центре города не отреставрировали ни одного старого деревянного дома. Старые дома сносят – это же проще, чем реставрировать.

–А что планировали строить на месте домов на Валовой?

– Когда-то дома на Валовой улице имели большие участки земли. Еще в советские годы участки отрезали, а дома передали художникам. Образовался пустырь перед домами, который Мособлисполком отдал под строительство детского сада. Строительство остановилось в девяностые годы. Загорский оптико-механический завод, которому принадлежал детский сад, закрылся и перестал финансировать стройку, поэтому двадцать лет здание стояло и разрушалось. В итоге вместо детского сада на этом месте возвели многоэтажные дома.

Сначала был проект гигантского комплекса с торгово-офисными площадями в два этажа и пятью башнями. На месте домов художников планировалась стоянка для машин. То, что построили вблизи наших домов – это уже третий по счету вариант. Он сильно уменьшен, благодаря нашим стараниям. Однако и эти новостройки не появились бы здесь, если бы не прежний глава города, который, кстати, сидит в тюрьме. Он подписал разрешение на строительство по хитрой схеме через суд.

–Художникам предлагали переехать в какие-то другие мастерские?

– У нас в свое время был печальный опыт. На Птицеграде, где находится Спасо-Вифанский монастырь, Сергиево-Посадский Союз художников купил здание. В нем до нас располагался Сельскохозяйственный техникум. Мы заплатили большие деньги за этот дом, перекрыли крышу, поменяли оборудование, а потом суд признал сделку недействительной. Здание у нас отобрали в пользу монастыря, а взамен ничего не дали. Пришел ОМОН с собаками и никого не впускал. Входную дверь заварили, а работы художников выбросили в окна. Наверное, так было бы и с нашими домами на Валовой.

–Расскажите о коллекции вашего музея

– Есть женские «коробочные» ботинки на деревянных гвоздиках. Железные гвозди не использовали, потому что они ржавели и портили кожу. Это не крестьянская обувь. Она могла принадлежать воспитаннице пансиона благородных девиц. Туфли назывались «коробочными», потому что они больше времени проводили в коробках, чем на ногах. Такую обувь хранили и берегли, поэтому надевали не часто.

Я иногда замечаю исторические неточности в известных фильмах. Например, в комедии Гайдая «Не может быть!» по произведениям Зощенко действие происходит в 1920-е годы, а актер Невинный наливает пиво в кружки образца 1970-х годов. Настоящая пивная кружка двадцатых годов есть у меня в коллекции. Она приземистая и имеет знак «Моссельпрома». В ее стекле много маленьких пузырьков из-за плохого качества работы.

По пивным бутылкам можно изучать историю. У меня есть две пивные бутылки первого в России пивоваренного завода «Калинкин». Эта фирма, кстати, до сих пор существует. На первой бутылке написано «Петроград», а на другой – «Петербург». По этой надписи ясно, что вторая бутылка выпущена до Первой мировой войны.

Старые кружки и стаканы делали с разными шутками. Если, например, у купца сын злоупотреблял спиртным, то отец заказывал специальный стакан. Когда в него наливали водку, при помощи зеркал и оптических эффектов создавалось впечатление, что внутри плавает муха. Сын купца наливал водку, видел муху, выливал ее и наливал снова. Так он мог израсходовать спиртное, ни разу не пригубив.

Есть разных размеров склянки от парфюмерных и аптечных флаконов до огромных дутых бутылей. В некоторых местах стенки этих бутылей не толще миллиметра. Чтобы не расколоть тонкое стекло, их хранили в корзинках со стружкой или соломой. В бутылях не держали вино, квас или пиво, потому что бродящие продукты могли разорвать стекло. В эти сосуды наливали керосин, подсолнечное или льняное масло, ягодные морсы.

В музее собрано много крестьянской утвари, например, ручные жернова. В деревянные круги жерновов вбивали кусочки колотых сковородок. Иногда кололи и чугунки, но сковородки лучше подходили, потому что были ровные, а чугунки – округлые. Один жернов углубляли ямкой, а второй, наоборот, делали выпуклым.

Есть интересный подойник с деревянным носиком для слива молока. Этот носик нельзя было приделать или приклеить так, чтобы он не отвалился. Эту проблему решали просто – делали дощечку из части дерева с подходящим сучком. В сучке сверлили дырку, и получался замечательный носик. Его не надо было крепить, потому что он вырастал из деревяшки.

Цилиндрический туесок без соединения внутри называли сколотнем. Чтобы его сделать, кору чулком снимали с дерева. Березу спиливали, палками сколачивали кору, и подсовывали под нее клинышки. В туеске нет ни клея, ни гвоздей. Дно вставляли внутрь, а когда кора высыхала, его крепко сжимало, и внутрь наливали мед.

Сейчас мало кто узнает русский цеп, зато многим знакомы японские нунчаки. Японские крестьяне обмолачивали рис нунчаками, а у нас цепом молотили злаки, отделяя зерна от колосьев. Поскольку простолюдинам в Японии было запрещено носить мечи, они научились драться нунчаками. На Руси тоже находились лихие люди, которые подвешивали вместо второй палки гирю и ходили на большую дорогу.

Раньше в каждом доме был кочедык – плоское изогнутое шило для плетения или «ковыряния» лаптей. Каждый мужчина умел ковырять лапти. Про человека, который не умел делать лапти, говорили, что он непутевый – лыка не вяжет. А мужчина, который умел что-то делать лучше других, говорил про себя, что не лыком шит. Другой важный в хозяйстве предмет – чапельник. Чтобы ставить сковородку в печь, ее раньше делали без ручек. Доставали сковороду при помощи чапельника.

В моей коллекции собраны железные замки, рубанки, утюги. Среди угольных утюгов есть один редкий образец. До революции вышла небольшая серия чугунных утюгов с портретом графа Льва Николаевича Толстого на заслонке поддувала. Отлученный от церкви писатель должен был всякий раз жариться в пекле, когда аппарат нагревали. Такие утюги быстро разошлись – и тогда умели делать умные рекламные ходы.

–Расскажите о проекте «Улица мастеров»

– Между нашими домами на Валовой улице нет заборов, мы все живем на одной территории. Во всех пяти домах живут художники, поэтому сделать улицу мастеров ничего не стоит. Это наши Сергиево-Посадские художники: иконописец, живописцы, прикладники разных направлений. Они все согласны принять участие в проекте.

В прошлом году я пристроил к своему дому помещение для картинной галереи на втором этаже и буду ее расширять. Сейчас вырезаю из дерева барельеф с Георгием Победоносцем, как на фасаде Третьяковской галереи в Москве. Он будет висеть над входом в галерею.

В первоначальный проект «Улицы Мастеров» входило семь домов. Правда, два дома: мини-гостиница в виде бревенчатой крепостной стены с гульбищем и трактир пока остаются под вопросом. В пяти домах художников разместим разные мастерские и выставочные площадки. В первом доме будет иконописная мастерская. В нашем доме останутся предметы крестьянского быта и галерея. Хотим сделать «Матрешкин дом» с отдельной кузницей и гончаркой. В оставшихся двух домах планируем мастерскую живописца и музей декоративно-прикладного искусства. На участке перед нашим музеем я собираюсь сделать уличную экспозицию с действующими старинными станками. Например, под навесом заработает шерстобойная машина для изготовления валенок.

Первым делом нам нужно отремонтировать все дома и провести коммуникации, потому что у нас нет водопровода и нормальных туалетов. Мне стыдно за это перед гостями, особенно когда на экскурсию приходят дети.

–У вас во дворе стоит любопытная вертящаяся композиция с огромными мозаичными фигурами. Что она означает?

– Здесь изображены традиционные Сергиево-Посадские игрушки: барышня, флейтист, гусарики. Это бетонно-мозаичное панно украшало стену кинотеатра «Мир». Мне дали фигуры на ответственное хранение, когда кинотеатр сносили в 2015 году. Сначала мозаику хотели забрать в городской музей, но когда увидели, что композиция поломана бульдозером, отказались. Головы, ноги и руки были наполовину отбиты. Панно изначально было плоским, но я решил соединить фигуры в виде карусели. Каждая фигура весит где-то четыреста килограмм, а поднимали мы их вдвоем или втроем. Самое трудное было перетащить их на участок. Сверху я поместил свою модель Троице-Сергиевой лавры, но, честно говоря, хочу ее переделать. Надо сделать ее проще и применить смальту, чтобы она гармонировала с фигурами гусаров и барышень.

Технически все сделано очень просто. Фигуры можно крутить рукой и даже одним пальцем. Я поставил вертикально задний мост от «Газели», часть которого забетонировал на два метра в глубину. Деталь автомобиля купил на свалке как железо. Автомастера уверяли меня, что мои фигуры не будут крутиться, но я поставил, и все крутится.