«Умру – газету со мной похороните»

Бывает, через газету проходят поколения журналистов. А бывает и наоборот – через жизнь одного корреспондента прошло… несколько «поколений» газеты. Нинель Краско, сделав первые шаги в профессии в «Московской правде», работала потом в «Ленинском знамени», «Народной газете – ЛЗ», «Ежедневных новостях. Подмосковье». Нинель Львовна поделилась своими воспоминаниями о времени и о коллегах.

Молодца!

Пришла я в газету неоперившимся птенцом прямо из МГУ, причем не с журналистского факультета, а с истфака, и работала в самом трудном отделе – в сельскохозяйственном. Пришлось потом окончить еще и зооветтехникум, чтобы быть ближе к сельхозтемам...

Помогали мне поверить в свои силы талантливые «старики». У них были своеобразные фамилии: Евгений Кюн, Федор Равич. Позже я узнала, что это была примета первых послевоенных лет, когда с легкой руки Татьяны Тэсс фамилии журналистов меняли на красивые псевдонимы. На моей памяти Кюн потом стал подписываться своим настоящим именем – Иннокентием Андреевым, Равич – Федором Ивановым.

Читая материалы этих корифеев, я не думала, что когда-нибудь смогу не то что сравняться, а хотя бы приблизиться к ним по мастерству. Но однажды Сергей Гуров – это был маленького росточка пожилой журналист – сказал мне, прочитав мою маленькую заметку:

– Молодца!

Сказал именно так – с ударением на последней букве. Представляете, как это меня окрылило!

За плечами – фронт и лагеря

Работали у нас и журналисты, пришедшие в «Ленинское знамя» после реабилитации, вернувшиеся из ГУЛАГа. Их хорошо знали и уважали читатели тех лет.

Зяма Румер. Его арестовали вместе с Кольцовым. 18 лет провел он в лагерях, а вернулся... оптимистом! Он был для нас кладезем идей, журналистских находок. И не пустые словеса, заполняющие ныне подавляющее большинство газет, а настоящее, взвешенное слово рождалось под его пером. После «промышленных» статей, которые выдавал «на-гора» его отдел, министерства меняли свой подход к той или иной проблеме.

Другой наш коллега, художник Арцебушев, которому искалечили в лагерях руки, был великолепным карикатуристом. Борис Перельмутер стал летописцем судеб героев Великой Отечественной войны – многих из них он вывел из безвестности, «озвучил» на весь Союз.

Иван Григоренко. Этот вообще был «рабочей лошадкой» строительного отдела.

Первый мой заведующий – а их было всего 18! – Николай Иванович Косолапов, фронтовик, до сих пор помню его рассказы. Например, такой. Был он комендантом маленького румынского городка. В день свадьбы дочери одного из местных жителей отведал Николай Иванович столетней выдержки вина.

– Понимаешь, – говорит он мне, как равной, – сладенькая вкусная водица, а встать не могу. – И смеется.

Другой мой заведующий просил: «Умру – газету нашу со мной похороните». Мы его просьбу выполнили.

Редактировала Богата

Все, кто трудился в «Ленинском знамени», любили свою газету в том числе за совершенно неповторимое журналистское братство в коллективе. А где только потом не работали наши – в «Правде», в «Советской России», в «Известиях»! И порой были поражены иной атмосферой в изданиях, где умели подсиживать друг друга, заниматься склоками.

У нас тоже умели критиковать, разбирая материалы коллег. Но как! Доброжелательность – главный козырь редакционных планерок. Была, конечно, и критика, как же без этого! Смешно теперь вспоминать, как я на планерке разбирала статью Жени Богата, которого уже нет среди нас. «А здесь, – говорю ему, – у тебя нет перехода, а тут мысль не прояснена». Подумать теперь: критиковала самого Евгения Богата, того самого, книгами которого впоследствии зачитывалась вся страна!

Обкомовскими слугами не были

Кто-то, может, думает о нас, что мы были «обкомовскими слугами»: мол, писали то, что от нас требовали «наверху». Глубоко ошибаются. Хотя приходилось писать и о том, к чему душа не лежала. Заставляли нас порой печатать рекомендации ученых. Не то чтобы скучные статьи, хотя и не без этого, но я каждый раз вспоминала слова Александра Твардовского о тех, кто учил крестьянина, как ему пахать и сеять. Ну что ж, мы и кукурузу внедряли всей страной там, где она никогда не росла. Может, где-то не растет и сейчас... Иной раз поставят меня на газетном снимке в ту самую кукурузу, а во мне полтора метра росту, и я затеряюсь в «королеве полей». Была у меня напечатана статья под названием «Сомнение», в которой я вывела на чистую воду тех, кто делал приписки к урожаям этой культуры.

Несмотря на то что мы во многом были зависимы от мнения первого секретаря обкома партии, я не погрешу против правды, сказав о том, какие замечательные, можно сказать, творческие отношения были у нас, у всего коллектива «Ленинского знамени», с первым секретарем Московского обкома КПСС Василием Ивановичем Конотопом. И все же при опубликовании особо острых материалов брала иной раз оторопь: понравится ему – не понравится?! Так было с моей статьей «Доярки на колесах». Помню, с ведущим редактором номера мы маленько перетрусили. А на следующий день узнаем: Конотоп прочитал мою статью с областной трибуны чуть ли не целиком! Такое, право, не забывается.

На фото: журналист меняет профессию. Нинель Краско (справа) – работница фермы.