Борис Фалин: «Кузнец – это вольнодумец»

В районе Клязьма города Пушкино находится творческая мастерская «Тринадцатая кузня». В ней работают художники и кузнецы Борис Фалин и Анна Блохина. Борис Фалин увлекся ковкой еще со студенческих лет и с тех пор уже 34 года связан с наковальней, молотком и горном. Мастер считает, что ковка – это поэзия в металле и, в то же время, несложный навык, который под силу освоить любому человеку.

– Расскажите, какие предметы вы куете?

– В основном инструменты: кухонные ножи, резцы для работы по дереву, топоры, стамески, тяпки. Куем все, что угодно: от гвоздей и до кроватей. Делаем архитектурную ковку: ограждение лестниц, балконов, защитные решетки на окна, заборы. Много кованых предметов нужно в загородном доме. Куем инструменты для приготовления пищи на открытом огне и для камина. Я не сторонник абстрактного искусства ради искусства, поэтому делаю художественные вещи полезными в быту. Если кую скульптуру, она одновременно будет вешалкой, чтобы работала для человека.

Серийное производство безлико, а изделие, созданное руками мастера, имеет свой неповторимый образ. Можно купить в магазине килограмм одинаковых гвоздей или приобрести за эти деньги один-два гвоздя, чтобы рассматривать, трогать, применять как средство от сглаза или вбить в стену и положить на них полку. Любой предмет, который мы делаем, можно использовать не только в одном качестве.

Многие, как и я, не любят вещи, которые производятся на поток. Я их либо переделываю, либо делаю заново, начиная от кухонных ножей, заканчивая мебелью. Меня не устраивает то, что называется «ширпотребом»: он ломается, неудобный или выглядит не эстетично. Вещи, которые мне нужны, слишком дорогие, поэтому я делаю их сам. Излишки пытаюсь продать или обменять. Для кузни, например, нужны дрова, и мы с радостью меняем свои изделия на то, что нам нужно.

В Подмосковье на каждом углу висят три рода вывесок: художественная ковка, тротуарная плитка и шаурма. К художественному творчеству такая ковка никакого отношения не имеет. Это «Технолюкс» – штампованные металлические детали, которые потом собираются как конструктор. Собирать их может кто угодно. Это самый низкий уровень ковки, но он доступен и популярен. К сожалению, в обществе в принципе нет понятия о том, что хорошо, а что плохо в ковке. Никто не объясняет и не показывает разницу.

–Какая черта отличает ваши кованые изделия?

– Отличает форма. Мы всегда учитываем эргономику, чтобы было удобно пользоваться. Удобство создают баланс, форма лезвия и ручки. Например, есть люди, которые любят готовить. Они хотят использовать хорошие кухонные инструменты, которые держат заточку и удобны.

Все ножи, вилки и другие наши изделия цельнокованые. Обычно инструмент собирается из составных частей: ручка отдельно, лезвие отдельно. Мы куем ручку и лезвие из одного куска металла, а на рукоять потом наматываем кожу. Цельнокованые инструменты максимально прочные, потому что у них нет слабых мест. Место соединения лезвия и ручки всегда будет слабым и может сломаться в ненужный момент. Цельнокованые ножи настолько надежны, что их можно забивать вместо штырей в скалу и лезть с ними в горы. На ручке есть отверстие, чтобы вставить карабин и ползти к вершине.

На цельнокованые вещи уходит больше материала: до килограмма металла на одно изделие. Обычно металл экономят, делают из него только лезвие. Цельный инструмент получается относительно тяжелым, но из-за того, что он хорошо сбалансирован, вес практически не чувствуется.

Я редко работаю на заказ, потому что это ограничивает творческую свободу. Надо делать либо по размеру, либо по рисунку. Мне проще, когда я делаю вещь сам, а потом уже пытаюсь ее реализовать. Я могу ее продать, подарить, обменять на что-то или выбросить, если надоест.

–Почему ваша мастерская называется «Тринадцатая кузня»?

– Это на самом деле тринадцатая по счету кузня, в которой я работаю. До этого была кузница в Зеленограде на заводе, но мне пришлось оттуда уехать. Шесть лет назад я нашел в Клязьме хорошее место для творчества и ковки. В «Тринадцатой кузне» работают три мастера и все с художественным образованием. Я выступаю и как художник, и как исполнитель. Работаем вместе с Анной Блохиной, которая училась на кафедре художественного металла в Строгановке. Если мне надо нарисовать эскиз, я обращусь к Анне как к профессиональному художнику.

«Тринадцатая кузня» разместилась в небольшом производственном комплексе в стороне от частного сектора, чтобы шумом не мешать жителям Клязьмы. Никому не понравится, если сосед кует с утра до вечера, а мы куем практически каждый день. По этой причине кузнецы жили в старину на окраине деревни. Во-первых, работа кузнеца шумная, а, во-вторых, пожароопасная. Кузнечное дело пыльное и грязное, а в результате получаются полезные и красивые вещи.

–Как вы увлеклись ковкой?

– Я закончил художественно-графический факультет Педагогического института имени Ленина. Ковкой занялся еще студентом. У нас стояла небольшая кузница в подвале института. Я как-то зашел туда, увидел, как товарищ кует, и понял, что это мое. С тех пор со второго курса, то есть с 1984 года, я неразрывно связан с этим делом. За тридцать четыре года сталкивался с разными дилеммами, потому что интересовала и живопись, и резьба по дереву. Образование позволяло применить себя в разных видах декоративно-прикладного и монументального искусства, не говоря уже о работе педагогом в школе. Но не срослось, поэтому остался кузнецом в автономном плавании. Есть мечты по поводу передачи знаний тем людям, которые интересуются.

Привлекла пластика металла, потому что из горячего металла можно сделать все что угодно. Он как пластилин, только его мнешь не руками, а молотком. Металл прочен и срок годности металлических изделий, в отличие, например, от холста, не ограничен. Нержавейка испортится только в случае ядерной катастрофы. Я раньше писал стихи, но потом перестал и решил, что ковка – это поэзия в металле. Хочу показать в линии красоту металла.

–Вы куете тридцать четыре года.Можете сформулировать, кто такой кузнец?

– Кузнец – это, как правило, вольнодумец. Он чувствует себя свободным, потому что может выковать любую вещь. Человек, который сам может все сделать и ни от кого не зависит, подозрителен для общества или государства. Кузнец может работать, а может не работать, но я предпочту ковать, иначе скучно. Иногда делаю ковку «в стол», формирую собственный «пенсионный фонд». Под старость пойду на станцию торговать заготовленными ложками.

–У вас есть объяснение, почему работа кузнеца ценится не всеми?

– Профессия перестала быть понятной. Раньше на любом предприятии, колхозе или заводе обязательно был кузнец. Кузня служила ремонтной мастерской, а кузнец получал больше, чем директор завода. Официальна зарплата директора была триста рублей, а у кузнеца – четыреста. Кроме того, была горячая сетка стажа год за два. Сейчас в трудовом законодательстве даже отсутствует такое понятие «кузнец».

Надо восстанавливать нормальные уроки труда в школе. Дети смотрят на работу кузнеца, как на исторический реликт. Им кажется, что люди, которые работают руками, с другой планеты. Раньше школьник уже в шестом классе мог самостоятельно сделать табуретку, а сейчас он не имеет понятия, как забить гвоздь и что такое стамеска. У молодых людей нет навыков, поэтому все закупают в «Икее» и у них все вещи одинаковые.

–Вы говорили, что есть планы популяризировать кузнечное ремесло. Вы хотели бы обучать людей на постоянной основе?

– Если обучать на постоянной основе, то упираюсь в массу бюрократических формальностей, которые мне преодолеть не под силу. Я занимаюсь только с теми, у кого вижу блеск в глазах и заинтересованность. Денег с учеников не возьму. Если они наберут угля для кузни, я уже буду благодарен. Существуют всякие «академии» по кузнечному делу, где с людей берут немаленькие деньги за курс обучения, а на выходе человек ничего не умеет. Ко мне приходил человек с сертификатом кузнеца четвертого разряда и даже не знал, что такое кувалда. А ведь он был уверен, когда платил деньги, что его всему научат. Когда берешь деньги за обучение, у ученика меняется отношение к делу. Получается, что ты не учишь его, а оказываешь платные услуги. Я не связан денежными отношениями. Пуская ученика к себе в мастерскую, предупреждаю, что если что-то пойдет не так, я попрощаюсь, и на этом занятия закончатся.

Есть много секретов, которые в процессе работы перестают ими быть. В первую очередь, будущий кузнец учится постановке удара. Я рассказываю, как поставить удар, чтобы не просто помахать молотком, а действительно им поработать. Как в спорте важно уметь правильно двигаться, так и в кузнечном ремесле. Нужно не делать ошибочных движений. Кузнечная работа не легкая, но главное понять физику процесса и не пытаться выходить из положения за счет силы. Есть распространенный образ кузнеца – здорового безразмерного дядьки с бородой. На самом деле, если посмотришь на кузнецов, они не все такие. Мастера знают, как бить и использовать меньше энергии при работе с молотком.

–Вы считаете, что всякий может научиться ковать?

– Конечно. Ковка – это на самом деле несложный и необходимый каждому навык. Не нужно устраивать грандиозную мастерскую, кузницу можно сделать из обычного пылесоса. Необходим поддув, а для этого подойдет любой движок с крыльчаткой, чтобы гнал воздух. Еще нужен горн и некоторые другие технические приспособления, но все это доступно. Можно ковать и в гараже, и на дачном участке с маленькой наковальней и парой молотков. Нетрудно самому делать крючки и другие небольшие вещи из металла. Вместо наковальни можно даже использовать кусок рельса. Если понравилось ковать, ничто не мешает развиваться дальше. Любой мужчина должен уметь не только забить гвоздь, но и сам сделать его. Как и любое рукоделие, ковка развивает мозг.