Дмитрий Тузов: «Для моего поколения индейцы – это часть детства»

Дмитрий Тузов – индеанист и коллекционер предметов индейской тематики из Сергиева Посада. С конца девяностых годов Дмитрий является постоянным участником российских пау-вау – фестивалей культуры народов Северной Америки. Он является одним из немногих на постсоветском пространстве исполнителей и популяризаторов североамериканского танца грасс денс. Популярность темы индейцев в России имеет давние традиции: вигвам и пирога были среди игрушек царских детей, а одним из первых русских индеанистов можно считать писателя М.М. Пришвина.

– Дмитрий, ваш интерес к теме индейцев идет из детства?

– Да, конечно. Я родился в 1964 году, а в 1967 году на экраны Советского Союза вышло сразу два фильма: западногерманский «Верная рука – друг индейцев» (1965) и восточногерманский «Чингачгук – Большой Змей». Мне было четыре года, и мама сводила меня в кино. Первое яркое детское впечатление: на фоне голубого неба белые скалы, на которых стоит Виннету с ружьем. С этого момента, наверное, все и началось.

В семь лет я самостоятельно без мамы прочел весь роман «Последний из могикан» Джеймса Купера. Жил я в маленьких военных городках, потому что папа был военным. Ребятам в таких городках оставалось либо заниматься спортом, либо играть в войнушку. Интересней было играть в индейцев, а не просто в «Неуловимых мстителей» или чапаевцев. Этому способствовала и простота изготовления атрибутики. Лук делали из бельевой веревки и палки. Томагавки – из арматуры, которую находили на стройках. Вигвамы строили из веток в лесу.

Когда отцы ребят приезжали из Германии, часто привозили резиновых индейцев и ковбоев производства ГДР. По сравнению с нашими плоскими солдатиками, немецкие были намного лучше: объемные, цветные и красивые. Сейчас каюсь, как мы ходили в библиотеку с лезвием и из книжек и журналов вырезали картинки с индейцами. У каждого мальчика была тетрадка, в которую все это вклеивалось, собиралась вся информация.

Было такое «индейское десятилетие». В 1973 году произошло еще одно знаковое событие: индейцы подняли восстание в поселке Вундед-Ни, что значит «Раненное колено». В 1890 году в этом же селении седьмая кавалерия расстреляла более сотни мирных индейцев: стариков, женщин, детей. А почти сто лет спустя в 1973 году бойцы Движения американских индейцев заняли этот поселок и триста с лишним дней сидели в осаде федералов. Есть даже версия, что захват Вундед-Ни произошел после того, как в резервацию привезли кино с Гойко Митичем. Они якобы вдохновились примером героев фильма воевавших за свободу.

Вскоре после подавления восстания случился еще один эпизод. Индейский активист Леонард Пелтиер застрелил в стычке двух федералов. Он получил два пожизненных срока и сидит в американской тюрьме до сих пор. Естественно, наша пресса много писала об этих инцидентах. В детстве мы собирали подписи с требованием освободить Анджелу Дэвис и Леонарда Пелтиера. В советском обществе эти события сильно подогрели интерес к теме индейцев. Буквально из всех «утюгов» вещали, как индейцы борются с капитализмом.

– А чем были вызваны первые фильмы про индейцев?

– Сначала в ФРГ решили экранизировать книги Карла Мая про Виннету. В СССР его книги не печатали вплоть до девяностых годов, потому что он считался любимым писателем Гитлера. Кстати, Гойко Митич впервые появился в массовке как раз фильма про Виннету в 1964 году, а уже потом его заметили в ГДР и позвали к себе на главные роли. На восточногерманской студии вестернов «ДЕФА» решили в пику западной пропаганде, которая показывала индейцев как варваров и убийц, создать благородный образ борцов за свою свободу.

В Германии была сильна индеанистика еще со времен Карла Мая. В России эта традиция тоже очень давняя. Михаил Пришвин в предисловии к переводу книги Серой Совы «Саджо и ее бобры» признает, что сам, будучи гимназистом, собирался сбежать в Америку по примеру героев рассказа Чехова «Мальчики» (1887). В начале XX века в России многие гимназисты, начитавшись приключенческих романов Гюстава Эмара, всерьез собирались бежать в Америку помогать индейцам.

В 1871 году великий князь Алексей Александрович воплотил свою мечту детства: с неофициальным визитом посетил Штаты, где ему организовали охоту на бизонов и посещение индейской деревни. В Сергиево-Посадском музее имени Н.Д. Бартрама есть коллекция игрушек царских детей. Там, в том числе есть вигвам, луки, индейские головные уборы. В конце XIX и начале XX века в России было много писателей второго эшелона, которые издавали нехитрые сочинения про индейцев, что способствовало популярности этой темы.

В Советском Союзе центром индеанистики считался Питер. В 1980 году под Лугой в Ленинградской области собрались индеанисты со всей страны на «великий совет» и решили проводить ежегодный слет. С тех пор считается, что от этой даты ведут отсчет пау-вау в нашей стране.

– Это был реконструкторский фестиваль?

– Не совсем, ведь ничего тогда не было: ни атрибутики, ни информации. Люди из проводков вырезали оплетку и расшивали вместо бисера. А из всех книг были доступны только самые общие: «Индейцы Северной Америки» Ю.П. Аверкиевой или сочинения Серой Совы. Были также доступны книги польского писателя Станислава Суплатовича, писавшего под псевдонимом Сат-Ок. Он утверждал, что его отец был индейцем, чуть ли не сыном вождя Текумзе, а мама – полячкой, сбежавшей к индейцам в Америку из России после революции.

Выручали книги на иностранных языках из стран соцлагеря. В моей библиотеке есть книги на венгерском, немецком языках. Было пара неплохих переводов, например, до сих пор не устарел роман Ди Брауна «Схороните мое сердце у Вундед-Ни».

– Что означает слово пау-вау?

– Изначально в Америке так называлась знахарская практика. Вообще «пау-вау» с языка индейцев наррагансетт буквально переводится «он спит». То есть это шаманский транс, хотя индейцы и не любят слово «шаман». В США существует такое понятие как паниндеанизм. Самое большое пау-вау в Америке «Gathering of nations» (собрание племен) лежит в русле традиций движения паниндеанизма.

Вообще пау-вау – это традиционный фестиваль индейцев. Они бывают разные: закрытые, где культивируют старые практики своей общины, и большие шоу для туристов. Например, в штате Висконсине есть одиннадцать резерваций, и в каждой круглогодично проводится пау-вау именно для привлечения туристов. Загуглите слово «индеец», и первое, что появится – фото пляшущего человека с огромным количеством перьев и бисера. Это и есть пау-вау для туристов.

Для многих современных индейцев пау-вау – это способ заработать. У них есть профессиональные певцы, танцоры. Они предлагают образ индейца массовой культуры, а их костюмы порой не имеют ничего общего с настоящими племенными костюмами.

На пау-вау сейчас практикуется четыре основных вида мужских танцев: северный традиционный, южный традиционный, грасс денс и танец фэнси. В северном традиционном танце обязательно должна быть определенная атрибутика: брестплейт, чокер, на голове венец из перьев. Популярны и другие головные уборы, например, роуч – гребень из дикобразьего или конского волоса, который удлиняет прическу.

Танец фэнси (причудливый танец) появился только в середине прошлого века. Танцуют его очень быстро, чтобы молодежь могла показать, какие они ловкие и красивые. Ничего общего с традиционной индейской культурой этот танец не имеет. Он смотрится красиво и ярко, но появился под влиянием англо-американской культуры, чтобы дороже себя продать.

В свое время я был большим пропагандистом стиля грасс денс (grass dance), то есть пляски травы. Это один из самых древних танцев, но в современных пау-вау он не очень котируется. Считается, что традиционный танец более мужественный. На всем постсоветском пространстве исполняющих пляску в этом стиле восемь человек: два за Уралом, два в Белоруссии и два в Москве, и то занявшиеся этим танцем с моей подачи.

Отношение настоящих индейцев к нашим российским пау-вау двойственное. С одной стороны, они хвалят, что мы внедряем в массы индейские традиции, с другой, это смотрится, как если бы японцы нарядились в косоворотки, взяли балалайки и стали «Барыню» плясать.

– В какой момент вы перешли к сознательному увлечению индеанистикой?

– Как у всех ребят, детство закончилось, и про индейцев забыли. Началась другая жизнь. Уже в студенческие годы я как-то зашел книжный магазин на Новом Арбате и увидел журнал с интересной статьей. Я с удивлением прочитал про команду советских индеанистов, которая в 1984 году уехала на Алтай. Они взяли в колхозе на откорм бычков, дом, и стали жить общиной.

С точки зрения советской власти это была сомнительная затея. Во-первых, существовала статья за тунеядство. Во-вторых, в разгаре были гонения на хиппи, и молодой человек мог угодить в КПЗ просто за длинные волосы и неправильную одежду. А тут целая толпа длинноволосых людей приезжает в сельскую глубинку: камлают, в барабаны стучат, музыку непонятную исполняют. Конечно, местные смотрели на них не столько как на сумасшедших, сколько как на врагов.

Позже в 1994 году мне попалась в руки самиздатовская книжка, которая называлась «Сражающиеся чайены». Я обратил внимание на ошибку – правильнее все-таки «шайенны». На обороте книги было указано, что редакция приглашает к сотрудничеству писателей и переводчиков. Так как я профессиональный переводчик, позвонил, договорился о встрече.

Так я познакомился с ныне известным писателем Юрием Стукалиным. Он выпускает массу книг по индейской тематике. Самый большой его труд – «Индейцы Дикого Запада. Самая полная энциклопедия». У него много художественных произведений: «Евангелие от Чаквапи», «Наделенные силой», «Индейские войны» и другие. В 1998 году Юра первый раз привез меня на пау-вау. Можно сказать, что с этого момента у меня что-то щелкнуло в голове, и я опять начал играть в индейцев.

– Существует ли грань между индеанистом и реконструктором?

– Конечно. Тот же Стукалин ни разу в жизни не делал костюмов. Вообще индеанистика – это наука. Индеанисты в точном смысле слова – это В.И. Гуляев, Ю.П. Аверкиева или А.В. Ващенко, возглавлявший кафедру сравнительных культур в МГУ. При нем зародился в Москве семинар «Гайавата», на котором каждый месяц индеанисты читали научные лекции.

Есть также прикладная индеанистика, которая ближе к реконструкции. Увлеченные люди сидят в архивах, изучают музейные экспонаты, досконально копируют оригинальные образцы. У меня немного другая философия. Будучи знакомым с некоторым количеством индейцев, я знаю их отношение к такого рода реконструкции. Лучше сделать нечто по мотивам, чем копию, потому что у каждого мастера или мастерицы, создающих аутфит, свои узоры и мысли, которые они вкладывают в них. Кстати, индейцы не любят слово костюм, поэтому индеанисты называют одежду для пау-вау словом аутфит (по-английски outfit – одеяние).

– Вы сами бывали в Северной Америке?

– Нет, не срослось. По молодости может и хотел бы, но до девяностых годов в стране был «железный занавес». Единственное, что я смог сделать в те годы – это выучить английский. Потом началась Перестройка, резкое обнищание населения. Потом семья, дети, и семейный бюджет тоже надо было высчитывать.

В 1995 году в Сергиев Посад приезжала большая группа американцев из штата Висконсин. С этой группой я работал переводчиком. Они удивились, узнав от меня, что в Висконсине есть индейские резервации, в том числе тех самых могикан, которые якобы последние. Некоторые мои коллеги потом сделали ответный визит, привезли мне много материалов.

Лично пообщавшись с индейцами, которые приезжали к нам, я понял, что в принципе они такие же люди как и мы. На семинар к упоминавшемуся А.В. Ващенко приезжал профессор одного из американских университетов, который привез с собой группу студентов. Сам профессор был из племени черноногих, а студенты из разных других племен. Они приезжали в Россию побрататься с нашими ханты и манси, так как было обнаружено родство этих народов на уровне ДНК.

Невольно задаешься вопросом, а чем наши чукчи или те же ханты менее интересны, чем индейцы? Они тоже воевали, тоже было много любопытного в их истории. Можно почитать об этом у Ювана Шесталова, Юрия Рытхэу. Индейцам больше повезло, потому что их «распиарили». И это началось еще в XIX веке, когда о них стали писать Майн Рид, Гюстав Эмар. Они нанесли флер романтики на историю народов Северной Америки.

Кстати, подобная ситуация и с индейцами Южной Америки – они всегда были в тени общего увлечения индейцами. Есть, конечно, люди, которые интересуются этой темой, но больше как наукой. Хотя в детстве мы все с удовольствием читали «Дети капитана Гранта», где один из героев – индеец теуэльче. На самом деле и арауканы и теуэльче не менее интересны, чем любой народ Северной Америки. Но как-то так не сложилось: совсем немного фильмов снималось про южноамериканских индейцев.

– Можно ли сказать, что популярность темы индейцев осталась в прошлом?

– Устойчивый интерес у некоторых товарищей остается. Есть люди и старше меня, которые всю жизнь «индейцы». Исследователь Герман Дзибель в свое время написал о феномене двойного самосознания российских индеанистов. Некий Вася ходит на обычную работу, а, приходя в индейскую тусовку, становится Орлиным Пером и утверждает, что индеец – это не национальность, а самосознание. Это уже крайность.

Как сказал один мой хороший знакомый из Твери, у каждого из нас своя Америка. Нельзя сказать однозначно, чем и какой стороной зацепила индейская тема конкретного человека. Есть ребята, которые целенаправленно изучают индейские языки. Кто-то просто зарабатывают на этом деньги: проводят корпоративы в стиле индейского праздника. Кто-то профессионально шьет индейскую обувь, ковбойские сапоги. А кого-то больше интересует индейская музыка.

– Как вы думаете, дети всегда будут играть в индейцев?

– Возможно. Если опять произойдет новый виток спирали и тема вновь выйдет на первый план. Однако мои дети уже не просили книжек про индейцев, хотя все побывали со мной на пау-вау. Но для моего поколения индейцы – это часть детства.

В пандемию я нашел новое увлечение: начал собирать солдатиков индейцев. Сначала захотел собрать фигурки из ГДР, которых не хватало в детстве, а потом расширил коллекцию. Начал знакомиться с коллекционерами, посещать выставки-ярмарки в Москве. В моей коллекции есть многие индейские атрибуты: пряжки, ножи, разные предметы с изображением индейцев, но в основном, конечно, солдатики.