Ирина Куликова: «У нас взрослые могут ощутить себя детьми»

Ирина Куликова из Коломны три года собирает старые игрушки, и примерно столько же в городе работает музей, экспозиция которого основана на этой коллекции. В собрании Ирины есть антикварные куклы XIX века, самые первые мишки Тедди, а также уникальные отечественные и хорошо знакомые советские игрушки. Ирина расскажет в интервью, что общего между коровой и «парижской куклой», чем занимался мастер глазодуй, и какую уникальную игрушку можно увидеть только в этом небольшом коломенском музее.

– С чего началось ваше увлечение куклами и игрушками?

– Сначала я научилась делать плюшевых медведей. Стала участвовать в разных выставках. После одной из таких выставок ко мне подошла женщина и сказала: «спасибо вам за радость, которую вы нам подарили. Мы как будто побывали в детстве». После этих слов я приехала домой и предложила своим родным создать такое место, где можно было бы окунуться в детство. Двадцатого июля будет уже три года, как существует наш музей. Первое время мы располагались в «Кузнечной Слободе», а потом объединились с собранием еще одного коллекционера и переехали на второй этаж «Дома Самовара».

Сначала я хотела создать музей мишек и мягких игрушек, но потом мне стали попадаться интересные антикварной куклы, которые тоже захотелось приобрести и представить в экспозиции. В первом зале нашего музея можно посмотреть, как выглядели игрушки XIX века, а во втором зале вспомнить свое детство среди советских игрушек. Самые поздние экспонаты примерно 1980-х годов, хотя люди уже спрашивают, нет ли у нас игрушек из девяностых.

– Каким образом к вам попадают старинные игрушки?

– В основном через аукционы, выставки, интернет, антикварные салоны. Например, так я приобрела первых мишек Тедди XIX века из натуральной шерсти. Они были изготовлены на фабрике, которая, кстати, до сих пор существуют в Германии. Тедди приобрели популярность чуть позже, когда идею изготавливать плюшевых мишек подхватили щедрые на выдумку русские эмигранты в Америке. В витринах первого зала представлены куклы, которые, конечно, не были доступны простым крестьянским детям. Можно даже посмотреть, сколько они стоили. У нас есть журнал 1909 года с рекламой подобных детских игрушек, которые было принято называть «парижскими». В зависимости от роста одна кукла могла стоить семь рублей и выше. Для сравнения корова стоила от трех до семи рублей.

– Какие экспонаты пользуются особенным интересом у посетителей?

– Все люди разные, кому-то нравится одно, кому-то – другое, но все уходят от нас с хорошим настроением. Встреча с детством и друзьями детства всегда оставляет радостные воспоминания. Я задавалась вопросом: возможно ли попасть в детство? Думаю, что возможно. У нас и взрослые могут ощутить себя детьми. Однажды к нам пришли молодые пары. Мальчишки, то есть мужья, сначала не хотели заходить и тратить время на наш музей, но закончилось все тем, что они увлеклись игрушками детства, собрали все машинки в кучу и кричали, чтобы их фотографировали на этом фоне. Все равно мы все в душе дети.

Как сказал один умный человек, мы отличаемся от детей только ценой своих игрушек. Маленький мальчик хочет играть в машинки, а когда вырастает, все равно хочет машинку только настоящую. Точно также в детстве мы строим домик, а потом уже строим свой собственный настоящий. Так или иначе, всю жизнь мы во что-то играем. Я думаю, что эта тема всегда будет актуальна. Главное, чтобы были не виртуальные игрушки, а реальные, которые можно было бы потрогать руками.

– Есть ли в вашей коллекции куклы, которые можно было бы назвать уникальными?

– Я нашла очень редкую игрушку, которую можно увидеть только в нашем музее. Сегодня в России есть лишь пять таких кукол, находящихся в частных коллекциях. Ни в одном государственном музее такой куклы нет. Речь идет о мальчике-казачке из числа игрушек московской фабрики Федосеева. На владельца этой куклы я вышла случайно, когда искала информацию о дореволюционных русских мастерах. Узнав, что казачка продают, я срочно стала искать деньги, и в итоге замечательный мальчик приехал к нам из Франции. Таким образом, русский эмигрант вернулся на Родину.

Очень хотелось бы разыскать редкие куклы княгини Корсаковой. До замужества она была певицей и выступала под именем Анастасия Зеленая. После того, как она вышла замуж за князя Корсакова, открыла несколько благотворительных домов, где кормили бездомных, а потом стала выпускать детские игрушки. Сохранилась только одна фотография с выставки 1912 года и немного информации, как она устраивала заманчивые распродажи своих изделий. Эти куклы наряжались в костюмы разных стран и народностей.

– Прежде чем найти старинную игрушку вы сначала ищете какую-то информацию о ней или бывает, что сначала приобретаете куклу, а уже потом находите сведения о мастерах и производителях?

– Бывает по-разному. Например, кукол фабрики Арманд Марселя я сначала приобрела, а уже потом искала информацию. Стало интересно, почему куклы называются так, а никак иначе. Выяснилось, что Араманд Марсель родился в России в Санкт-Петербурге. Его отец был придворным архитектором при нашем царе Николае I. Одну из его кукол звали Королева Луиза. По одной из версий она получила такое имя в честь супруги царя Николая I, которая приходилась дочерью прусской королеве Луизе. О многих интересных фактах задумываешься, только когда пообщаешься с куклой.

По другой версии «Королева Луиза» получила такое имя, потому что была задумана как некий идеал, к которому должна была стремиться каждая американская девочка. Игрушка должна была стать образцом благородства, хороших манер, красоты. И в самом деле, читая воспоминания того периода, я узнала, что эта кукла была очень популярной, произвела настоящий фурор. Королеву Луизу изготавливала немецкая фабрика, но поскольку в Германии не было своих фарфоровых производств, фабрика Арманд Марселя делала только заготовки голов, а собирали кукол уже в Америке.

– А что известно о наших дореволюционных производителях кукол?

– В России их было не так много до революции. В начале XX века появились «Журавлев и Кочешков» в Москве. Делал куклы и первый фарфоровый Императорский завод в Санкт-Петербурге. В советские годы он назывался Ленинградским фарфоровым заводом имени Ломоносова. Существует он и до сих пор. Была еще фабрика Сергея Дунаева в Хотьково. У нас есть представитель этого предприятия – мальчик в крестьянской шапке. В Сергиевом Посаде подобные игрушки были очень популярны. У нашего красавца мастичная голова, но делали также терракотовые и фарфоровые головы, а также головы из папье-маше. Материал зависел от финансовых возможностей покупателя, куклы делали для людей разного достатка.

Глазки нашего товарища выполнены из стекла. Кстати, существовала даже отдельная профессия «глазодува». В некоторых источниках таких мастеров называли еще «глазодуями». Фигурки делали по принципу немецких кукол, они собирались на шарнирах, поэтому кукла могла принимать различные положения, а благодаря спящему механизму глазок их веки закрывались. В Загорске игрушки делали также на чулочной фабрике, в артелях «Все для художника» и «Все для ребенка». Кстати, в 1924 году артель завоевала гран-при на французской выставке. Можете себе представить, на каком высоком уровне они выступили, учитывая, что в 1920-е годы страна еще была разорена гражданской войной.

– Вам приходится реставрировать старые куклы?

– Что-то приходится реставрировать, но я стараюсь брать игрушки в хорошем состоянии. Вообще я стремлюсь к тому, чтобы избегать реставрации. У меня есть мишка без лапы и многие спрашивают, почему бы не пришить ему лапу? Во-первых, сложно найти такой же материал, какой использовали, скажем, в 1930-е годы. Во-вторых, это его жизнь. Если я сейчас приведу все игрушки в идеальное состояние, можно будет подумать, что мы находимся не в музее, а в магазине. На старых игрушках должен оставаться какой-то налет времени. Я считаю, что нет необходимости поновлять куклы, если повреждения не критичны.

– Давайте поговорим о советских игрушках. В чем на ваш взгляд их особенность и отличие от современных?

– В советских игрушках все было продумано. В те годы к созданию игрушки подходили серьезно, искали в ней какое-то направление, а не просто развлечение. Была своя идеология: создатели игрушек думали, для чего она будет нужна, и какие качества она будет развивать в ребенке. Не зря же в СССР существовал целый Институт игрушки. Каждая игрушка проходила комиссию на своеобразную «профпригодность». Несмотря на то, что сегодня многие из советских кукол кажутся нам смешными, с большими головами, это в большей степени зависело от ограниченных финансовых возможностей фабрики.

Детская игрушка в советские годы выпускалась в основном не на специализированных предприятиях, а на обычных фабриках, в том числе и на оборонных предприятиях. Например, Тульский оружейный патронный завод выпускал пульки для пистолетиков. На это, естественно, шли отходы производства. У нас в музее есть редкий Карлсон родом из Воскресенска. Я долго его искала и спрашивала всех своих знакомых, нет ли у них мягкого и резинового Карлсона с рыжими волосами. Таких карлсонов делали на Воскресенском заводе пластмассовых изделий. Все хором убеждали меня, что воскресенских карлсонов не существует. На самом деле они были, просто голову делали в Воскресенске, а целиком игрушка собиралась в Москве на фабрике «Восьмого марта». По этой причине на них ставили маркировку московского предприятия. В конце концов, одна женщина нашла мне такого Карлсона, и он занял свое место в нашем музее.

– Какие игрушки из вашей коллекции привлекают внимание современных детей?

– Бывает, что родители приходят и говорят: «пусть дети сами походят и посмотрят». По моим наблюдением без родителей детям бывает не очень интересно. Им нужны ощущения, воспоминания и эмоции родителей. Детям становится интересно узнать, в какие игрушки играли их мама и папа. Хотя я удивляю многих взрослых и детей старыми куклами «с секретами». У таких кукол растут волосы, меняется выражение лица. Обычно это является последней ноткой в экскурсии.

Детям бывает интересно посмотреть нашу игрушечную кухню, на которой можно было мыть посуду, и стиральные машинки, в которых можно было стирать кукольные вещи. В машинку наливалась водичка, укладывалось белье, закрывалась крышка, и при нажатии рычажка она начинала вращаться. Все игрушечные бытовые приборы в точности повторяли их взрослые прототипы. Поскольку игрушка отражала наша советскую действительность, по ней можно увидеть, как управлялись по хозяйству мамы и бабушки.

– Что входит в ваши ближайшие планы?

– Сейчас всем хочется, чтобы их развлекали, поэтому мы будем готовить интерактивную программу. Хочется дать возможность мальчишкам перевозить грузы, строить домики и чтобы это все было в коллективе одной строительной бригады: одни строят дом, другие перевозят материал, третьи загружают его в кузов. Для девочек мы хотим устроить игру в настоящие «дочки-матери», чтобы они научились раздевать, одевать куклу, расстегивать пуговички и завязывать шнурочки. Я не раз сталкивалась с тем, что современные детки не умеют завязывать шнурки, потому что различные кнопочки все это заменили. Мы хотели бы, чтобы дети хотя бы на мастер-классах научились делать самое простое своими руками.

С первого июня мы планируем запустить нашу советскую железную дорогу, которая у нас есть в полном комплекте. Нам помогает директор Музея трамваев Андрей Мясников, он делает для нас большой макет дороги, по которому мы запустим наш поезд. Эта электрическая железная дорога займет важное место в нашей экспозиции.

Еще одним ценным приобретением музея является детский дореволюционный журнал «Светлячок», редактором которого был Александр Федоров-Давыдов. В нем печатались потрясающие детские рассказы, которые никогда после революции не переиздавались. В этом году журналу исполнится сто лет, и мы обязательно сделаем спектакль по мотивам одного из рассказов этой книги. Например, там есть замечательная история о позабытых игрушках. Рассказывается, как куклы скучают, вспоминают, как было здорово раньше, а потом наступает Новый год, дверь чердака открывается, и выросшая хозяйка приводит туда свою дочку. Мама находит среди ненужных вещей свою любимую куклу, и старая игрушка занимает почетное место за праздничным столом.