Владимир Губский: «От Немана до Бородино я дошел за сорок два дня»

Владимир Валентинович Губский – поэт и художник, в прошлом главный архитектор города Ивантеевка. С детских лет Владимир влюблен в эпоху Наполеоновских войн. В 1982 году в возрасте тридцати лет он в одиночку прошел пешком от Немана до Москвы по маршруту следования французской армии. Необычный эксперимент длился сорок два дня, а спустя много лет, в год двухсотлетия Отечественной войны 1812 года, он описал этот опыт в своей книге «Дорогами войны кровавой».

– С какого возраста вы увлекаетесь темой войны 1812 года?

– Этой темой я увлекся еще в раннем детстве. Помню, по соседству с нами жили двое ребят, которые были старше меня. Однажды я пришел к ним в гости, и они показали пластилиновых солдатиков размером со спичку. Они умело катали «колбаски», резали ноги, руки и иголкой накалывали маленькие пуговки на мундиры. Это была ювелирная работа, потому что рост солдатика не превышал четырех сантиметров. Я тоже стал пробовать делать воинов, но у меня плохо получалось, поэтому они предложили мне купить солдатиков. Сговорились на десяти копейках за двадцать человечков. Я стал экономить на мороженом и приобрел в итоге целый полк. С тех пор я и заинтересовался, а что же это за война была, где воевали эти солдатики? Это были шестидесятые годы, найти информацию было не так-то просто. Я отыскивал какие-то открытки, статьи в журналах и газетах и постепенно накапливал сведения. Начиная с газетных вырезок, я закончил тем, что за все эти годы собрал неплохую библиотеку, в которой около двухсот книг, посвященных теме Наполеоновских войн.

Одной из первых серьезных находок для библиотеки стала книга Тарле. Во время учебы на первом или втором курсе в институте, я как-то пошел с однокурсниками на вечеринку к знакомой девчонке. Когда я зашел в комнату, то в глаза мне бросился книжный шкаф, на полке которого стояла книга Тарле. Для меня это было настоящее сокровище! Никого не спрашивая, я взял книгу в руки и уже не смог выпустить ее. Я сказал этой девчонке, что заплачу за книгу любые деньги. Она не хотела и слушать меня, потому что квартира была не ее, и книги, соответственно, тоже. Тогда я просто взял книгу и ушел. Потом, конечно, хозяева устроили моей знакомой скандал, но зато книжка сохранилась. Еще одну книгу я стащил из армейской библиотеки, когда служил. Там солдатам некогда читать. Это был альбом по истории Москвы, посвященный началу девятнадцатого века. Библиотекарь мне сам дал эту книгу, а я попросил его как-нибудь списать ее. Получается, две книги я приобрел сомнительным путем, а все остальные, конечно, покупал в магазинах.

В 1965 году вышел фильм Рязанова «Гусарская баллада». Этот фильм я до сих пор не могу смотреть без волнения, хоть и видел его сотни раз. Я знаю его весь наизусть, а в первые годы не мог смотреть без слез. У меня была мечта стать директором Бородинского музея. Я однажды прочитал в журнале «Огонек», что в Москву приехал смотритель поля Ватерлоо. В журнале поместили его фотографию, где он в мундире французского гренадера с ружьем и в медвежьей шапке стоял перед мавзолеем на Красной площади. Помню, у него еще в ружье была вставлена гвоздика, символизирующая мир. Я сразу себе представил, что когда я стану директором музея Бородино, буду ходить в мундире Дениса Давыдова и проводить в таком виде экскурсии по полю битвы. Должность директора музея в Бородино долгое время занимала какая-то женщина, присланная из министерства культуры, и мне казалось, что это несправедливо. Я думал, что вряд ли она знает про войну 1812 года больше меня. В жизни мне повстречался только один человек, который также сильно увлекался темой Отечественной войны. Это был главный реставратор Бородинского поля Иванов Николай Иванович. Между прочим, он консультировал Бондарчука, когда тот снимал «Войну и мир». Помню, мы могли часами сидеть у Николая Ивановича в кабинете и переставлять солдатиков на карте сражения.

– А как пришла идея самому повторить путь следования армии Наполеона?

– Я захотел своими ногами прочувствовать, далеко ли от Немана до Москвы? На самолете этот путь можно пролететь за час, на машине проехать за день, но солдаты шли пешком. Первый раз мысль пройти от Немана до Москвы появилась, когда я служил в армии. Меня призвали в часть, которая находилась как раз на западных рубежах страны в белорусском городе Лида. Там у меня был друг, с которым мы решили пешком пройти из Лиды в Москву после демобилизации. Воплотить задумку не получилось, наш капитан проследил, чтобы мы уехали на поезде.

Я вновь вернулся к своей идее только через десять лет. Я решил, что поход нужно приурочить к моему тридцатилетию, и одновременно к 170-летию Бородинской битвы. Я родился в 1952 году ровно через 140 лет после войны с Наполеоном. Кстати, книгу о своем походе я издал в 2012 году. Тогда было тоже два юбилея: мне исполнилось шестьдесят лет, а войне 1812 года – двести. Прорабатывать маршрут я начал еще за год до намеченного срока. Передо мной встал вопрос, где начать поход. Дело в том, что части армии французов проникли на нашу землю в разных местах. Наполеон двигался широким фронтом и постепенно сужал его по мере приближения к Смоленску. Я решил выбрать Ковно, нынешний Каунас, как место старта, из-за гравюры Клаубера, на которой изображена сцена переправы через Неман войск Наполеона именно в этом районе. До сих пор в Каунасе сохранилась гора Наполеона, наверху которой, вероятно, стояла палатка Бонапарта, где полководец пил кофе и смотрел, как его войска форсировали реку. На этом холме я впоследствии заночевал в первый день похода.

– Как вы готовились к походу?

– В первую очередь, я взял лист ватмана и прочертил на нем весь маршрут. Написал, какие города я пройду и примерные даты, в которые я планирую быть в том или ином населенном пункте. Целый год я оставался на работе по субботам, чтобы собрать нужное количество отгулов. Я рассчитывал пройти весь путь за сорок пять дней. Когда я прослеживал по картам девятнадцатого века путь французской армии, возникали трудности со старыми названиями городов. Например, я никак не мог понять, где находится город Тильзит. Только потом я понял, что Тильзит – это нынешний город Советск в Калининградской области.

Я сшил себе специально одежду из джинсовой ткани, купил рюкзак, палатку, спальник, котелки. Я также собрал три посылки с едой, в которые входили шоколад, крупа и сублимированное мясо. Раньше продавались такие высушенные волокна, которые в воде разбухали и становились обычным мясом. Наборы с едой я отослал в три города: Сморгонь, Витебск и Смоленск. Я отправил их на свое имя до востребования, и они, действительно, ждали меня в этих городах. Эти посылки я сделал на всякий случай, потому что в те годы в сельских магазинах было туго с продуктами. Помню, как-то был в Кижах еще студентом, и там в магазине продавалась только водка, килька и буханка черного хлеба. Я не знал, как будет обстоять дело с магазинами по маршруту, но в итоге в Белоруссии, по которой в основном пролегал мой путь, оказалось все хорошо, и еда из посылок мне практически не пригодилась. Посылку в Смоленске я вообще не распечатывал, а отправил обратно в Москву.

Для того чтобы разжигать костер в сырую погоду, я вырезал на работе пластиковые палочки. Они могут гореть хоть целый час. Если дрова сырые, то никаких спичек не хватит, чтобы разжечь костер. Также я разнашивал целый год ботинки. Так делали заключенные концлагерей во время войны, немцы давали им разнашивать свои новые ботинки, чтобы не натирать себе мозолей. На работе я договорился, что буду посылать открытки из определенных мест, и там, откуда придет последняя открытка, меня нужно искать, если я пропаду.

В те годы была популярна передача «Клуб кинопутешествий», которую вел Юрий Сенкевич. Редактором этой программы был Станислав Покровский. Я взял и в наглую позвонил на телевидение, рассказал свою идею, и меня пригласили на встречу. Я хотел получить от программы какую-нибудь бумагу, в которой бы указывалось, что я выполняю задание редакции. Ведь я собирался идти по неизвестным местам, по лесам, мог даже зайти случайно в какую-нибудь военную часть. Такого документа мне дать не смогли, поэтому я сам напечатал на работе бумагу, где написал, что выполняю поручение отдела. Стас Покровский записал мои координаты, и мы договорились, что после похода я поделюсь фотографиями и всей информацией, чтобы они потом тоже проехали по маршруту и сняли сюжет. Хотя снять фильм у них так и не вышло, но с тех пор и до сего дня каждый год по телевизору стали показывать репортажи со дня празднования Бородинского сражения, чего раньше не было.

– Как проходило ваше путешествие?

– Сначала я приехал в Каунас. Ходили разговоры, что литовцы плохо относятся к русским, но со мной все общались очень доброжелательно. На мои вопросы литовцы охотно отвечали, и никто не скривил губы, не отмахнулся. Может быть, сыграло роль, что я спрашивал не дорогу в колбасный магазин, а к музею или к горе Наполеона. На такие вопросы даже пьяный, который вообще по-русски ничего не мог сказать, дружелюбно мычал и показывал куда-то пальцем. В Каунасе я сделал первые рисунки. Я взял с собой не только фотоаппарат, но и альбом. На протяжении всего похода я делал зарисовки, которые потом стали иллюстрациями к книге.

Первую ночь я спал в палатке на вершине той самой горы Наполеона. Вообще ночевать в лесу было страшновато. В Белоруссии я шел через такие дремучие леса, каких больше нигде не видел. Идти прямо через лес практически невозможно, нужно пробивать дорогу топорами или саблями, настолько плотно стеной стоят деревья. Еще одной проблемой были комары. Мне еще повезло, что я не встречался с животными, хотя в тех местах водится много диких зверей. Поэтому я старался ночевать на турбазах или у людей, с которыми знакомился прямо в походе. Белорусы мне показались очень душевным народом.

Когда я уже шел по старой Смоленской дороге, в районе Вязьмы ко мне присоединился один солдатик, возвращавшийся в часть. Мы пошли вместе и даже поочередно несли рюкзак. Ближе к Бородину произошла не самая приятная встреча. Когда стемнело, мы с моим спутником поставили палатку, развели костер, и к нам пристали какие-то «местные». Чувствовалось, что они пришли не с добром. Мы, видимо, так хорошо себя вели, что они поговорили с нами, посидели и ушли. Кто знает, что было, если бы я ночевал один? Вообще-то я топорик всю дорогу держал при себе. Потом мы ночевали в Колоцком монастыре, а наутро вышли к месту, где располагался Шевардинский редут. Уже в процессе работы над книгой я узнал, что мой родственник Степан Губский служил в Харьковском драгунском полку и был награжден сразу двумя георгиевскими крестами – одним за Шевардинское сражение, а другим за битву у Бородино.

Наконец, я вышел на Бородинское поле. От Немана до Бородино я дошел за сорок два дня. Это было в августе месяце, а через две недели я уже участвовал на самом празднике. Я специально вышел пораньше, чтобы успеть ко дню сражения и спокойно закончить поход. Первым делом я зашел в музей, где меня встретил его научный сотрудник. Было и много других интересных событий, о них я как раз пишу в книге.

– В чем главная особенность вашей книги о войне 1812 года?

– Повествование ведется как бы двумя отельными линиями. С одной стороны, я описываю свои впечатления от похода, а с другой стороны, я привожу свидетельства реальных участников событий 1812 года. Когда я готовил свою книгу, отыскал воспоминания артиллерийского поручика Митаревского и мемуары Цезаря де-Ложье – офицера итальянской гвардии. Два молодых человека, которым было лет двадцать, один француз, а другой русский. Оба шли одной и той же дорогой, оба вышли на Бородино и оба встали друг против друга. Оба остались живы, потому что написали и издали свои записки. Для меня ценным было то, что у них есть описания тех же самых мест, по которым я прошел сто семьдесят лет спустя.