Салтыков: «Все хорошее находится случайно»

Российская группа «Электроклуб» вырастила многих известных артистов – Игоря Талькова, Ирину Аллегрову, Виктора Салтыкова. Песню «Кони в яблоках», которую исполняет Салтыков, знает вся страна. Но не всем известно, что сейчас коренной петербуржец поселился в городе Домодедово, в уютном поселке Никитские поляны. Даже названия улиц здесь звучат как песня: Уланская, Драгунская, Кирасирская... Корреспонденту «НП» музыкант поведал о том, чем он отличается от провинциалов и почему не хочет жить в центре Москвы.

– Виктор, почему вы поселились именно в Никитских полянах? Вы специально выбрали это место?

– Нет, я ничего специально в жизни не делаю. Никогда не думал даже строиться. У меня здесь друг по соседству живет, тоже певец. Мы давали концерт в Домодедове. Нам сказали: «Гонораров у нас нет, а есть земля». Мы заплатили какие-то символические деньги. Тогда, 20 лет назад, земля была дешевая. Вот она два года стояла, млела, и потом я решил что-то сделать. Когда я улетел на гастроли в Ташкент и вернулся, то увидел, что моя жена Ирина уже все сделала: и фундамент стоит, и проект выбран. В итоге пришлось потихоньку строить.

– Здесь все сделано на вкус вашей жены или вы тоже принимали участие?

– Все принимали участие. Проект был обычный. Я точно знал, чего мне не хотелось: кирпича. Мне этот красный кирпич уже снится, он везде. Хотелось сделать как в Европе – там нет заборов, все открыто и люди более открытые. У нас же люди замкнутые, никого не хотят пускать в свою жизнь, или боятся, что залезут, украдут, убьют. Поэтому и строят такие крепости. Мы не такие, мы открытые, гостеприимные.

– Кого вы обычно приглашаете в гости?

– Я всех приглашаю, но не все доезжают. Первое время всем было интересно посмотреть, но это быстро закончилось. Теперь только самые близкие бывают – мои друзья из группы «Унесенные ветром», Татьяна Морозова, Коля Трубач и музыканты приезжают записываться. У меня же тут студия.

Виктор провожает меня в студию.

– У меня здесь все, как в бункере. Видите и чашки, и рюмки – коньячок, бывает, выпиваем с музыкантами. Есть чуланчик – там варенья, соленья, макароны. Так что можно продержаться какое-то время после ядерного взрыва.

– А вот это моя гордость, – говорит Виктор, распахивая дверь в туалет, – я сам его плиткой выложил. Сидел как-то в туалете в ночном клубе и так мне понравился интерьер – этакий дискотечный, в темных тонах. Решил сделать такой же. Видите, потолок здесь зеркальный.

– Вы, наверное, сменили много квартир? Какой дом у вас самый любимый?

– Конечно, этот. Когда ты сам что-то построил, сделал именно так, как хотел, собрал все лучшее из всех квартир и домов, в которых жил... Меня многие спрашивают, почему я живу не в центре Москвы. Я говорю, что вырос и родился в центре Питера. Только провинциалы хотят жить в центре, а я не провинциал. Я жил на Кировском проспекте. Потом, когда отслужил, мы с матерью и теткой переехали на другую квартиру, на Серебристый бульвар. Сейчас это один из самых элитных районов Питера. А по тем временам была окраина города. Но окраина Москвы и окраина Питера – это разные вещи. Окраина Питера это 10 минут на метро до центра. Недалеко от Черной речки, где Пушкин стрелялся.

– Скучаете по Питеру?

– Я бы с удовольствием уехал в Питер. Не понимаю, чего все лезут в Москву. Чего тут хорошего? У меня просто так судьба сложилась, что мне, к сожалению, пришлось жить в Москве. Сначала первый брак с москвичкой, потом второй – с москвичкой. От этого и все проблемы. Я к Москве, кстати, долго привыкал, это очень проблемный город.

– В чем его «проблемность»?

– Психология у людей другая. Смотрите, как пришел президент из Питера, все изменилось в лучшую сторону, стали жить по-другому, а все предыдущие президенты, из Екатеринбурга, из Ставрополя – у них ментальность другая, культура другая. Я очень доволен, что уехал из Москвы. Так хорошо – свободно, легко. Хочу – туда, хочу – сюда, захотел – уединился. И не сидишь в коморке, в этих комнатах в центре города. Ну, допустим, в центре, рядом с Крещатиком – и что?

– Крещатик – это же Киев!

– Ой, мне почему-то Москва и Киев очень похожими кажутся. Эта сталинская застройка… Киев, правда, более теплый. Дело в том, что в Киеве я тоже долго жил. Когда я работал в группе «Форум», у нас там бывало по 10 – 20 концертов в месяц. У меня там даже семьи были в свое время, ну, такие легкие, молодежные.

– В каждом городе по семье?

– Не в каждом, только в столицах. Зачем нам провинциальные девочки? Нам нужны столичные.

– Как же вы нашли свою единственную при такой любвеобильности?

– Все хорошее находится случайно. Когда специально ищешь, ничего не найдешь. Это закон жизни. Мы с Ирой (Ирина Метлина, вторая супруга Виктора Салтыкова. – Прим. «НП») встречаться начали, когда ей 17 лет было, я еще тогда на Ирине Салтыковой был женат. Сейчас Ирине (Ирина Метлина. – Прим. «НП») 40 лет, мы с ней больше 20 лет вместе. Она у меня молодец. Она педагог, у нее французские корни, она хорошо говорит на французском, спортсменка и замечательная мама. Все, что здесь посажено, это все сделала она. С одной стороны дома у нас как будто лес, с другой – сад. Там есть укромный уголок, где можно вздремнуть в гамаке, беседка, увитая диким виноградом. Вот у окошка клен растет, это мы с ней как-то ехали, прямо на дороге остановились, выкопали тоненький прутик, вот он какой вымахал за пять лет.

– Вы ей помогаете?

– Помогаю. Она говорит: «Выкопай яму», я и копаю.

– И я помогаю, – говорит Святослав, шестилетний сын Виктора и Ирины, – вчера с мамой собрали всю редиску.

– У ваших детей большая разница в возрасте. Старшей дочке уже 19 лет?

– Да, Ане вот-вот исполнится 20. Как-то мы тут жили без нее, отправили ее отдыхать, и такой всплеск отношений вдруг, как в первом классе. Иногда без детей хорошо побыть, мозг никто не выносит. И как раз подумали, что надо бы на участке кое-что изменить, детский городок убрать. Аня уже выросла. Как раз Яська (Святослав. – Прим. «НП») и появился в результате того всплеска. Так что и городок пригодился.

– В какую школу вы планируете отдать Ясю?

– В Домодедове есть очень хорошие школы. У них тут все строго: администрация строгая, и школы такие же. Но я даже подумываю о частном обучении. Ира сама педагог, она с ним может позаниматься. А с мальчиками сложнее, чем с девочками, их надо в узде держать. Они не такие усидчивые и дисциплинированные.

– Вы много времени проводите с сыном?

– Играем в футбол, в большой теннис. Музыке его учу потихоньку. В бассейн ходил с ним, у нас потом аденоиды нашли, сказали, что в бассейн пока ходить не надо. На море теперь ездим в Испанию. У меня там тоже небольшая недвижимость есть.

– То есть в Москве вы свою жизнь не представляете? Либо здесь, либо в Испании?

– Ненавижу выезжать в Москву. Вся жизнь проходит в пробках, в автомобиле. Я бы лучше книжку почитал в это время. Я об этом и губернатору нашему сказал – Воробьеву. При хорошем раскладе я за 35 минут уже в Москве, это если пробок нет. 15 минут до МКАДа и 20 минут до «Таганки». Но это же так редко бывает. Я уже машину бросаю и еду на метро. Вспомнил молодость, когда олигархов не было, машин не было, все жили на зарплату (и хорошо жили), и все ездили на метро. Я ехал в метро и гордился, что меня узнают.

– Так что ответил вам губернатор?

– Мы участвовали в передаче у Соловьева. Разговор был о высотках – мол, что нельзя в сельской зоне строить высотные дома, как в Рижских далях или в Новом Домодедове. Но я сказал, что самая страшная проблема области – это переезды. Едешь по Швейцарии, по Германии, в сельскую зону уехал, шикарно все. Бывают пробки, но только по выходным, в дачный период. А у нас это совершенно запущено, это безобразие. Расширяют дороги, денег тратят много, а чего расширять-то? Приезжаешь в конечном итоге к этому узкому месту и стоишь. Надо делать виадуки, туннели – только это спасет. Что сказал губернатор? Он сказал, что это дорого. Я говорю, а банкеты бесконечные, когда пища выкидывается со стола в помойную яму – недорого? Тратят деньги непонятно куда.

– Виктор, содержать загородный дом довольно дорого. Сейчас у вас гастроли, а что потом? Как вы представляете свою старость? Под Питером, в Испании или здесь?

– Так вот же она уже, старость-то!

– 50 – еще не старость. Я имею ввиду, когда вам будет 70 – 80 лет?

– Конечно, здесь. В Испании делать нечего. Ты никогда не сможешь попасть в этот социум, потому что ты чужак для них. Яська еще может стать своим там, а мы уже нет. Язык я не знаю, а учить лень. Выучил только «здравствуйте», «до свидания» и «спасибо». Ты можешь держаться там только за счет денежного авторитета. Меня там нормально приняли, а сейчас еще посмотрели на меня на YouToube – звезда. До этого они просто здоровались, а теперь стали кланяться. Очень бережно ко мне относятся – приятно. Но, как я и сказал, есть деньги – нормально, нет – плохо.

– Да и здесь так же.

– Но у них хоть цены соответствуют зарплатам. А то, что творится у нас с ценами и с деньгами, это страшно. Каждый год поднимают цены на газ. Мне что, золотую трубу какую-то поставили, почему? У меня газовое оборудование за эти 20 лет поменяли? Такая же желтая крашеная труба стоит. С газовиками вообще невозможно разговаривать. Это коррумпированные люди. Я, слава богу, тоже не лыком шитый, они начинают хамить – я им тоже могу нахамить. Пригрозил, сразу сделали бесплатно. Или не бесплатно, но поправили цену.

– Так вы скандалист?

– Я патриот, мне просто за страну обидно. Я не понимаю, почему щебень, песок и камень, которые везде одинаковы, у них стоят дешевле, а у нас в 10 раз дороже. В стране, в которой все есть! Почему никто не сохраняет ландшафт, природу? Почему вырубают леса? Почему в Швейцарии все сохранили, а у нас все вырубают? Куда исчезли архитекторы, те, которые в советские времена стучали кулаком по столу и кричали: «Здесь нельзя ничего строить!»? За все это, конечно, у меня душа болит.