Судец: Подмосковье лечит боль и тоску

Она много лет вместе со Степашкой и Хрюшей укладывала детей всей страны спать, приходила к нам в дом с «Голубым огоньком» и «Песней года», «Умелыми руками» и программой «Время»… Но времена меняются. Сейчас заслуженная артистка России Татьяна Судец ездит на работу не в телецентр «Останкино», а в Химки - преподает в Московском государственном институте культуры.

Неизжитая боль

– Татьяна Александровна, ваши выпускники будут работать дикторами?

– Нет больше такой специальности, ее уничтожило нынешнее ТВ. Остались только телеведущие. И я в нынешнем году набираю курс заочников на факультет телерадиоведущих. Буду учить ребят правильной русской речи, прививать любовь к языку, к слову – то, чему учили меня педагоги.

– Вы всегда любили телевидение. Сегодня следите за изменениями, что там происходит?

– Конечно, я все отмечаю. Телевидение – моя жизнь, моя любовь. Когда в середине 90-х нам выдали трудовые книжки и сказали, что мы свободны, время словно остановилось. Я так и не изжила эту боль, хотя телевизор продолжаю смотреть, это моя профессиональная привычка. И скажу вам, что телевидение превратилось в дешевый кинопрокат, оно только развлекает, вселяет страх и забивает голову мусором. В годы моей работы на ТВ оно развивало и давало пищу для размышлений. Что касается телеведущих, скажу так: мы были лучше! Нас было много, но каждый – индивидуальность. Единственный телеведущий, который мне импонирует сейчас, – Федор Бондарчук. У него есть культура речи и поведения. Он никогда не перебивает собеседника, как, например, Андрей Малахов, никогда не скажет ничего обидного.

– В прошлом году вас пригласили на Первый канал вести передачу «Дело ваше»…

– Она, к сожалению, уже закрылась, нет денег.

– Тем не менее вы не успокаиваетесь. Удивили многих, выступив в качестве актрисы в кинокартине «Пожар». Откуда такой поворот в биографии?

– Пригласили. Я согласилась. Кстати, это третья моя работа в кино. В качестве актрисы чувствую себя великолепно – я привыкла выступать перед камерой.

– Раньше критерии отбора дикторов, телеведущих, говорят, были строже.

– Нас учили не только правильному русскому языку, но и как вести себя, как одеваться. Однажды меня на полтора месяца сняли с эфира за то, что я надела сережки. Руководство заявило, что они в эфире мерцали и якобы отвлекали зрителя. И тексты мы произносили слово в слово: переставить слова, добавить что-то от себя не могли. При этом мы не были говорящими головами, как нас порой называют. Мы просто работали по другим правилам и были (без хвастовства) эталоном речи и поведения.

Горе «глушила» работой

– Вы по-прежнему ведете концерты, снимаетесь в кино, преподаете, выпустили собственный альбом «Песни моих родителей», лихо водите автомобиль и при этом находите время для самых любимых людей – дочери и внуков. Построили дом, в котором собираетесь всей семьей…

– Когда ушел из жизни третий, мой самый любимый, муж (Михаил Мирошников, полковник КГБ. – Прим. авт.), я была в отчаянии. От любимой работы меня отлучили, рана от гибели сына не затянулась, а тут еще Миша меня оставил. Именно в этот момент приятель предложил мне купить участок близ Звенигорода. Это был 1997 год. Я согласилась. Затеяла строительство, стараясь заглушить боль и тоску. Маме там понравилось. Потом ее с дачи не могли увезти. И бабушка, которая дожила до 94 лет, тоже землю любила. Мама вообще с растениями разговаривала, словно с живыми существами. Теперь я землю руками перебираю. Вообще бы отсюда не уезжала, но надо работать, зарабатывать. Для этого нужны силы и здоровье. А поскольку ощущаю себя 29-летней, у меня все еще впереди.