Александр Ладонин: «Братина происходит от слова братство»

Резчик по дереву Александр Ладонин живет в поселке Челюскинский Пушкинского района. Много лет мастер вырезает ковши, братины, ендовы и другие предметы крестьянской утвари. В старину при помощи братины с хмельным напитком малознакомые люди сближались, а враждующие мирились. Александр Егорович уверен, что и сегодня деревянные ковши приносят мир и покой в жизнь людей и их семьи.

– Как давно резьба по дереву стала вашим главным делом?

– Я уже давно «месю руками», занимаюсь рукомеслом, то есть ремеслом. Я родился в военном городке в Саратовской области. Отец и косил, и рубил, работал по хозяйству. Там я окончил свои первые университеты. В детстве в военном городке выпиливал деревянные копии автоматов для мальчишек. Вооружал ребят своего и соседнего двора, поэтому не был бит ни теми, ни другими. Наоборот, часто ребята приходили и просили меня чинить автоматы.

Серьезно я стал резать с 1976 года, когда попал в Лабораторию по развитию художественных промыслов в Твери. Там организовали филиал НИИ художественных промыслов. До этого оформлял парикмахерские и другие бытовые мастерские. Получал 250 рублей в месяц, что по тогдашним меркам было много, а ушел в народные промыслы на 90 рублей. Об этом решении не пожалел. Я стал музейным реставратором и параллельно ходил в археологические экспедиции.

– А что это были за экспедиции?

– Они проводились от Калининского музея. Я участвовал в экспедициях как реставратор, и со временем прикипел к этому делу. Как правило, поездки выпадали на июль и август. Мой сын и младшая дочь воспитывались в экспедициях. У них в детстве не было пионерлагерей и поездок на море. Восемь лет мы копали городище на речке Медведице в Тверской области. В экспедициях я был старшиной и досуговым «дядькой». Когда ребятам надоедало копать, они вылезали из раскопа, и мы резали что-нибудь из дерева. Мы также занимались чеканкой, ковкой и другими ремеслами. Навыки приобретаются в процессе, а потом складывается цепочка знакомств с разными мастерами. Мои друзья и сегодня – это плотники, кузнецы, печники, стеклодувы, «керамистеры» и «керамистерки». Среди них нет олигархов и сильных мира.

– Мне еще говорили, что вы знакомы с клоуном Вячеславом Полуниным и плавали на его «Корабле дураков»

– Нет, я так и не поплыл. Лет десять назад у Полунина был проект создать в Москве «Корабль дураков» – плавучий концертный комплекс для своих шоу. Просто в свое время был разговор со Славой. Я ему сказал, что на «Корабле дураков» не хватает боцмана, поэтому боцманом буду я. Он со мной согласился. Моя кандидатура оказалась ему симпатичной, потому что я резал дерево и курил «Беломор». Вообще мы с ним давно знакомы. Когда Слава приезжает в Москву на выступления, мы общаемся. Иногда я делаю ему забавные вещи из дерева для его бани во Франции. Мы с ним почти ровесники: мне недавно исполнилось 68 лет, а Слава моложе меня на четыре месяца.

– Чем вы заняты сейчас?

– Сейчас режу фигуру медведя к сапетке для одного моего ученика. Он живет в Америке в штате Миссисипи и разводит пчел. Сапетка – это вид неразборного улья для пчел из травы и соломы. Они не хуже, чем колода, при этом не надо ничего долбить. Этот мой ученик вспомнил, что в 1990 году я вырезал пряничную доску с медведем и попросил повторить его для ульев.

В 1990 году я делал форму для Нижегородской ярмарки. В то время ее возрождали и придумали своеобразный театр с медведем-поводырем. Мужик при помощи дубины поднимал медведя на дыбы, а мальчишка наряжался козой и, держа в руках ложки, говорил: «Ну-тка, Мишенька, поворачивайся». Этот ярмарочный театр я и вырезал на пряничной доске. Открытие ярмарки пришлось на май 1990 года. Когда резал фигуру медведя, взял карту Советского Союза и перевел на доску контуры РСФСР без Украины, Казахстана и прочих республик. Получилось похоже на медведя. Эта пряничная доска стала, как некоторые говорят, предтечей развала Советского Союза.

– Ваше главное направление – это ковши, братины, ендовы. Почему в резьбе по дереву вы предпочитаете эти предметы?

– Да, я режу деревянную посуду. Как реставратору мне часто приходилось сталкиваться со старинной утварью. Моя мама была искусствоведом, потом начальником нашего подразделения. Именно она подвела меня к утвари, обращала мое внимание на ковши, наличники, прялки. Ковш – это не только приспособление чтобы почерпнуть воды. Есть разновидность ковша с говорящим именем братина. Братина происходит от слова братство, то есть говорит об объединении, братании тех, кто пьет из одного сосуда.

– Ковши какого региона и эпохи вы взяли за образец?

– Образец – это тверские ковши «конюхи». Отличительной чертой этих ковшей являются конские головы. Конские головы достались нам в наследство от кривичей. С другой стороны, от тверских карел досталось украшение ковшей хвостами утки. Происходил симбиоз двух разных культур. Конфигурация краев ковша была овальная, а не круглая. Из полностью круглого ковша было бы трудно пить. Разновидностей ковшей было много. Например, ендова – это, по сути, будущий чайник. У нее есть отлив – подобие носика. Ковши делали из липы, иногда из капа – наростов на дереве. Размеры братин и других ковшей были средними: расстояние краев ковша было не шире височных костей, чтобы человеку удобно было пить.

Традиционно у тверских ковшей имелось три конских головы, а я часто режу и две головы. Получается вариант ковша специально для супругов. Традиция – это не догма, она должна жить и развиваться. Небольшие супружеские ковши-соупряжи становятся семейным оберегом. На таких ковшах я вырезаю инициалы членов семьи. У кого-то имен может быть немного, а те, кто знает свою родословную, просят вырезать всех своих бабушек, дедушек, прадедушек. Одна знакомая из священнического рода знает предков по мужской линии до 13-го колена. Всех своих прадедов она просила отметить буквами на ковше.

Самая лучшая литература и лучший источник по этой теме – это книга этнолога и археолога графа Алексея Алексеевича Бобринского. Он был собирателем, который фотографировал предметы крестьянской утвари и деревянной резьбы еще в 1910-е годы. Бобринский ездил по деревням разных русских губерний и выискивал редкие образцы. В его книге представлено все, что связано с деревом: пряничные формы, куклы-панки, игрушки, Богородская резьба, наличники и многое другое.

– Вы говорили, что братина была призвана объединять людей. Существовал ли какой-то ритуал для этого?

– Моя фамилия Ладонин, а в селах и деревнях в старину был специальный человек, которого называли ладоней. В крестьянской общине был не только выборный мировой судья, который решал возникающие споры, но и человек, который мирил враждующих еще до стадии суда. Это тоже была выборная должность. Сейчас таких людей называют, кажется, медиаторами или посредниками. Как только где-то начинались разборки или ссоры, приходил ладоня и говорил конфликтующим: «Ребята, моя баба сварила пиво. Оставьте свои дрючки на завалинке, я вас приглашаю к себе и хочу угостить, чтобы каждый высказался». Приведя людей в избу, ладоня доставал братину, а его баба наливала хмельной напиток. Враждующие пили его по очереди из одного ковша. В ходе ритуала каждый высказывался, кто он такой и чего хочет. Братина шла по кругу до полного согласия.

Когда люди узнавали друг друга, они сближались. Баба – а для меня это слово обозначает женщину в высшей степени – прямо не участвовала в этом кругу, но именно она черпала братиной пиво, которое приготовила, и решала подносить гостям еще или нет. Люди мирились, решали свои споры, а потом выходили от ладони, по сути, побратавшись. Дрючок, который остался на завалинке, уже не поднимался на того, с кем ты вмести пил из братины.

Показательно, что в Тверской губернии не было серьезных конфликтов между проживавшими бок о бок славянами и карелам. Хотя это очень разные культуры, люди умели уживаться вместе как добрые соседи. Я специально спрашивал у историков и археологов, и они подтверждали, что на этой земле сохранялся межнациональный мир. Были и смешанные браки, а где-то, наоборот, часть деревни оставалась славянская, а карельская жила обособлено. В любом случае конфликты разрешались мирно и за братиной. Покой и мир – это самая большая ценность в жизни. Может быть, кто-то из моих предков был ладоней, раз у меня такая фамилия.

– Ваши ковши применяют для решения конфликтов и сегодня?

– Да, только в иной форме. Семейные братины помогают установлению мира у супругов. Вместо скандала и претензий, лучше посмотреть друг другу в глаза и выпить вместе из ковша. Мы уже говорили, что в старину враждующие знакомились за братиной, а в семье друг друга хорошо знают, поэтому здесь обряд другой. Роль ладони в какой-то момент может взять на себя каждый член семьи. Любой из рода имеет право быть наимудрейшим на данный момент, пусть даже и маленький ребенок.

Я вырезаю ковши давно, поэтому у меня много «пациентов». Одна знакомая регентша – руководитель церковного хора – попросила сделать ковш и вырезать на нем имя Николай. У этой знакомой появился третий внук, и она хотела назвать его Колей. Первых двух внуков родители называли без совета с ней, поэтому она решилась на радикальный шаг. Я вырезал имя на ковше по ее просьбе как подарок на крестины. Когда она принесла ковш перед крестинами с уже вырезанным именем, родителям пришлось волей-неволей смириться. Однако никто и не возражал. Все только сказали: «Слава тебе, Господи, пусть будет Николай!» Это не просто обычай, а жизнь. Вместо того чтобы заниматься мордобоем или ссориться, надо посмотреть друг другу в глаза и понять: мы род, семья или, как сейчас говорят, «как бы». Это самое страшное словосочетание «как бы».