Алена Глушенкова: «Театральная страница в творчестве Дурылина остается белой»

В 1993 году в городе Королеве в доме писателя, философа, теоретика театра и литературы, педагога и священника Сергея Николаевича Дурылина по желанию его наследницы Александры Алексеевны Виноградовой был создан музей. Среди разнообразных талантов Дурылина наименее исследованной остается театральная сторона его творчества. Восполняя этот пробел, в 2017 году в пространстве музея Дурылина прошел целый ряд интересных театральных проектов. Зав.отделом «Мемориальный Дом-музей С.Н. Дурылина» Музейного объединения «Музеи наукограда Королев» (http://museumkorolev.ru/) Алена Сергеевна Глушенкова расскажет в интервью о судьбе писателя, его болшевском доме и о новом направлении в жизни музея, которое, по ее словам, является началом большой театральной работы.

–Расскажите о доме Сергея Николаевича Дурылина в Болшеве. При каких обстоятельствах он был построен?

– Сергей Николаевич Дурылин шутил, что его дом построила Анна Каренина. Он получил гонорар за инсценировку романа Л. Толстого «Анна Каренина», деньги пошли на строительство дома. Дурылин умер в 1954 году, а его жена Ирина Алексеевна Комиссарова продолжала жить здесь до 1976 года. В 1976 году, после смерти Ирины, дом достался по наследству ее младшей сестре Александре Алексеевне Виноградовой, которая и приняла решение в 1993 году создать мемориальный музей. Дом интересен не только своим знаменитым владельцем, но и не менее знаменитыми гостями. В кабинете Сергея Николаевича висит полноразмерная копия его портрета, оригинал которого написал художник Михаил Васильевич Нестеров – друг и частый гость болшевского дома. Кстати, нашу копию портрета создал художник Федор Булгаков – зять Нестерова и сын философа Сергия Булгакова.

В соседней с кабинетом комнате жила жена писателя Ирина Алексеевна. Центральную часть мемориальной экспозиции комнаты Ирины занимает подлинный эскиз головы отрока Варфоломея к знаменитой картине «Видение отроку Варфоломею». Эту работу художник Михаил Нестеров подарил своему другу Сергею Николаевичу Дурылину. Здесь же представлены так называемые «забытые вещи» Нестерова: рубашка на вешалке, зонтик и трость. Забытыми мы их называем условно. На самом деле они были оставлены намеренно, потому что Нестеров часто приезжал в гости и не стеснялся оставлять в Болшеве личные вещи. Здесь великий живописец всегда был желанным и дорогим гостем.

–Как познакомились Нестеров и Дурылин?

– С 1907 года Дурылин начал интересоваться творчеством Нестерова в области его религиозных взглядов. Михаил Васильевич написал целый ряд картин, посвященных преподобному Сергию Радонежскому и русским религиозным традициям в целом. В этой связи началась переписка ученого-философа и художника, а в 1913 году Дурылин и Нестеров познакомились лично на одном из мероприятий Московского религиозно-философского общества памяти Владимира Соловьева, при котором Дурылин состоял секретарем. С тех пор их дружба вылилась в тесное сотрудничество: Нестеров писал картины, а Дурылин исследовал их как искусствовед. Показателен тот факт, что биографию Нестерова в знаменитой серии «Жизнь замечательных людей» написал именно Дурылин. В 2004 году вышло уже третье издание этого труда.

К Нестерову мы относимся с большой любовью и уважением. Этим летом у нас состоялась премьера спектакля «Код Нестерова. Опыт духовного реализма», в котором мы использовали биографию и письма художника, вывели из комнат мемориального дома на суд публике живого Михаила Васильевича, которого сыграл профессиональный артист и наш сотрудник Александр Калашников. Это был короткий, за несколько репетиций оформившийся, но полноценный спектакль. Нам несказанно повезло, что в работу с нами включился режиссер Павел Карташев. Это был первый подобный опыт в нашем музее (да и в городе). Нам верится, что «День Нестерова», назовем его так, станет нашей доброй ежегодной традицией. Работа по подготовке летнего дня художника уже ведется. Сейчас вектор нашей деятельности направлен, прежде всего, на театральную сторону личности и творчества Дурылина. Если его философия достаточно исследована нашими специалистами, то театральная страница в его творчестве пока еще остается белой. Когда-то в этом доме проходили репетиции и занятия по сценической речи, работе над словом, которому Дурылин уделял особое внимание. Сюда часто приезжали известные артисты своего времени.

–Правда ли, что в проектировке дома участвовал знаменитый архитектор Алексей Щусев?

– Да, это известный факт. Дом уникален: Щусев сориентировал постройку с запада на восток, как делают православные храмы, а полукруглая веранда напоминает апсиду алтаря. Кстати, часть стройматериала для постройки дома взяли из разрушенного Страстного монастыря в Москве. Правда, речь идет не об основном храмовом здании, а о каких-то монастырских сооружениях. Мы уверены, что дом храним высшими силами. Он устоял, несмотря на то, что в дерево, стоящее в двух шагах от дома била молния, а в 1942 году совсем рядом упал самолет. Это был небольшой почтовый самолет, который, к счастью, не взорвался. Даже пилоты отделались легкими ранами. У нас давно бытует музейный анекдот о том, что первыми словами потерпевших крушение летчиков были: «Мы вас знаем, вы Дурылин, вы читали лекцию в нашей воинской части». По легенде, в минуты крушения самолета Сергей Дурылин чаевничал на террасе. Его ответом было: «Наверное, из чувства благодарности вы решили уничтожить мне сад и очень оригинально это сделали». Философ, что тут еще сказать.

–Являлось ли имя Дурылина запретным в советское время, подобно именам других мыслителей Серебряного века?

– Не думаю. Человеку, которому все запретили, вряд ли бы дали высокий пост, премию и научную степень. Вряд ли бы он тогда получил докторскую степень без защиты диссертации, скажем так, по совокупности заслуг, а Максим Горький лично принял бы его в Союз писателей. Дурылину разрешили построить этот дом в 1936 году – страшное смутное время для нашей страны. Послевоенные годы для Дурылина сложились очень счастливо. Он был профессором, заведующим кафедры в ГИТИСе, сотрудником Института мировой литературы, активно читал публичные лекции, писал театральные рецензии, научные статьи, давал консультации.

–Однако, насколько мне известно, Дурылин так же, как и многие не избежал обвинений и ссылки?

– Да, всего было три ссылки, хотя можно считать их за две, потому как между второй и третьей не было промежутка и дополнительного обвинения. Всего было два обвинения: антисоветская деятельность и в 1927 году «распространение антисемитских взглядов Розанова среди духовенства Сергиева Посада». Согласитесь, этот факт весьма сомнителен. Первый раз Дурылина отправили в Челябинск, а вторая ссылка – в Томск. В это непростое время везде его сопровождала девушка из прихода знаменитого московского священника Алексия Мечева, которая потом и стала супругой Сергея Николаевича. Дурылин имел священнический сан, некоторое время служил в Никольской церкви на Маросейке, где находилась община Мечева. Ирина Алексеевна состояла при этой общине сестрой милосердия, и ее духовник отец Алексий Мечев благословил девушку сопровождать Дурылина, когда его взяли за антисоветскую деятельность. Так судьба, сведя однажды, не разлучала их до самой смерти Сергея Николаевича.

За томской ссылкой последовал Киржач, и только после трех лет жизни в этом городе Дурылину было разрешено перебраться в Москву. Но в Москве, однако, своего желанного «родного угла» не было. На Маросейке в коммуналке жила младшая сестра Ирины Анна Виноградова, и, тем не менее, семья сестры согласилась приютить у себя Дурылиных. Был оформлен гражданский союз. Остального, личного, в рамках нашей беседы мы касаться не будем – приезжайте к нам на экскурсию. Расскажем.

–После ссылок Дурылин не снял с себя священнический сан?

– Во всяком случае, большинство искусствоведов и биографов сходятся во мнении, что для снятия сана в то время имелось только две возможности: либо публичное отречение через газету, либо официальное письмо в епархию. Ни того, ни другого Дурылин не делал, хотя после первой ссылки уже не служил официально. Тем не менее, есть свидетельства, ясно говорящие о том, что он совершал богослужения и таинства для узкого круга близких людей. У него до конца дней хранился антиминс, что, как известно, позволяет священнику служить литургию не только в храме. Кстати, в небольшой комнате-келье в доме Дурылина много лет жила тайная монахиня Феофания. Когда Страстной монастырь в Москве разрушили, этой монахине стало негде жить, поэтому Дурылины приютили ее у себя в Болшеве. Здесь она и прожила до конца своих дней.

–Вы сказали, что сейчас занимаетесь театральной стороной творчества Дурылина. Эта ориентированная на театр работа музея началась недавно?

– Да, все началось с «Ночи в музее», которая прошла 20 мая этого года. С 31 декабря 2016 года наш музей, как один из отделов, вошел в состав «Музейного объединения «Музеи наукограда Королев». Какое-то время мы занимались документацией, раскачивались, учились работать сообща в новой, объединенной команде, а с «Ночи в музее 2017» начали заниматься театром. Это был очень интересный для нас опыт, потому что до этого в Королеве никто не участвовал в акциях «Ночь искусств» или «Ночь в музее» настолько масштабно. Новый руководитель Елена Куценко поддержала наши идеи, посоветовала развивать именно театральную сторону творческого наследия Дурылина. Тема первого театрального действа звучала так: «Тени родных углов». На территории дома и сада мы вместе с режиссером Павлом Карташевым и актрисой Кариной Лесковой оживляли литературные образы из сочинений Лескова и Дурылина.

Следующий театральный проект назывался «Код Нестерова. Опыт духовного реализма». Это мероприятие, как я уже говорила, мы будем развивать в полноценный нестеровский праздник летом грядущего года. В этом сезоне художник Елена Артова провела «НеЛекцию», рассказав о картине Нестерова «Видение отроку Варфоломею». Она же разработала все декорации, баннеры, ролл-апы, где можно было проследить поэтапно всю историю создания этого произведения. Мы специально не стали подавать информацию скучно и академично, ведь сегодня публика требует, чтобы презентация была емкой, яркой и «клиповой». Естественно, мы рассказывали и про хранящийся у нас нестеровский эскиз головы отрока. Спектакль сопровождался живой музыкой и народным вокалом: на кларнете играл Игорь Павлов, пела Влада Бакчевникова. Совершенно волшебные ребята, совсем юные, но классные профессионалы! Мы постарались задействовать все пространство территории музея, но не мемориальные комнаты, а сад, двор, террасу. В какой-то момент открывались двери террасы – вот вам и условная кулиса – действие уже началось. На мой взгляд, это было лучшее мероприятие за прошедший год в нашем музее. И это только начало!

–В чем заключается интерактивная составляющая ваших мероприятий, каким образом зритель вовлекается в спектакль?

– Это так называемый иммерсивный театр. Зритель вовлекается в спектакль по-разному. Классический театр – это когда вы купили билет, сели в кресло, занавес открылся, началось действо, потом завершилось, вы поехали домой делиться впечатлениями с близкими. В иммерсивном театре действие происходит вокруг вас, вы становитесь его соучастником. Вам не удастся «посидеть в телефоне», отстранение здесь невозможно. Живой артист ходит вокруг, куда-то ведет. Во время спектакля «Дом, который построила Каренина» за одним столом сидела Анна Каренина (Леся Шестовская, артистка Театра на Юго-Западе), Вронский или Каренин, здесь же режиссер, который подобно дирижеру «вел спектакль». Он руками «включал» или «выключал» то музыкантов, то артистов. Через все пространство стола проходила железная дорога – простая и одновременно сложная метафора судьбы героини. Зрители же были свидетелям и, естественно, участниками. Один стол, он же сцена, он же зал. Что это было – читка, репетиция, генеральный прогон – каждый решал для себя сам. Мы и дальше будем развивать интерактивный подход, где зритель и посетитель музея из стороннего наблюдателя превращается в участника, а, может быть, и главного героя.