Андрей Гречушкин: «Самые интересные чудеса и мифы – это люди»

Андрей Гречушкин – художник, фотограф и автор целого ряда творческих проектов, посвященных городу Пушкино. Среди начинаний Андрея Гречушкина выставка пейзажей «О, прекрасная Мамонтовка», проект «100 пейзажей Пушкино», выполненный в технике электронной живописи, «Семь чудес Пушкино» и другие. Особое место в работе Андрея Гарриевича занимает проект «777 чудесных людей Пушкино», который представляет собой галерею авторских портретов: цифровых картин, сферических фотографий и описаний, составленных на основе анкет и свободных текстов портретируемых о самих себе. Все задумки пушкинского фотографа и художника объединены одной главной идеей создания «мифологии» личности и места.

–Расскажите о ваших художественных проектах, посвященных Подмосковью. Какой из них стал первым в этом ряду?

– В 2005 году я и моя жена Галина Бочкарева спонтанно и на каком-то внутреннем эмоциональном желании начали путешествовать и фотографировать пейзажи. Долгое время мы никому ничего не показывали, не публиковали и не заботились о социальной стороне дела. Мы просто путешествовали и снимали разные природные и сельские пейзажи, а также нетронутую русскую природу. Можно сказать, что мы изучали и осваивали Россию. Условно мы называли эту деятельность проектом «Левитан 2».

К 2015 году возникло понимание, что подобная художественная оцифровка планеты – это актуальная в сегодняшнем мире вещь, которой занимаются многие. Стало ясно, что мы делаем художественную репрезентацию, эстетизацию и мифологизацию индивидуальных мест, а также их документальное отражение. Россия – это большая и во многом неосвоенная страна. Она не освоена как в физическом, так и в культурном плане. В этом смысле было очень интересно заезжать в какие-то глухие, забытые и исчезнувшие места, или, наоборот, места развивающиеся.

Мы поставили перед собой художественную задачу создания индивидуальных мифов. Индивидуальными бывают, прежде всего, люди, а, во вторую очередь, места. Конечно, существует какая-то статистика, общие природные пояса, но есть неповторимая конфигурация места, связанная с культурой, которая всегда уникальна. У нас в России четким признаком такой уникальной культурной сущности является обычно церковь. Можно сказать, что храм – это центр русского пейзажа, поэтому мы сняли много пейзажей с церквями.

– Когда созрели условия для того, чтобы показать вашу работу, начатую, по вашим словам, спонтанно, другим людям?

– В 2015 году проект стал для нас в каком-то смысле исчерпанным. Мы почувствовали, что расширять географию дорого и не очень интересно. Ехать дальше за Урал или, например, на Байкал мы не хотели, потому что «отсканировать» всю Россию не было нашей задачей. В это же время в Мамонтовке, где мы живем, построили новое здание школы. Часть помещения школы заняла детская библиотека, и мы решили, что наступил тот момент, когда мы можем начать публиковать свои работы. Мы сделали выставку «О, прекрасная Мамонтовка». Поскольку Мамонтовка – это место, откуда мы начинали все наши путешествия, мы решили, что логично открыть выставку именно здесь. Были представлены только мамонтовские пейзажи, и, фактически, мероприятие предназначалась для жителей Мамонтовки. С этого момента началась наша художественная культурная деятельность. Не знаю, насколько беспрецедентным было количество людей, которые пришло на выставку, но мне кажется, что посетителей пришло довольно много.

В ходе выставки мы провели день портрета и бесплатно фотографировали гостей. Кроме того, я устроил мастер-класс по пейзажу и рассказывал всем желающим о применяемых мной техниках. Мы ничего не скрываем, у нас нет никаких тайных «ноу-хау». Не порадовало, что на выставке было мало молодежи и представителей власти и бизнеса, хотя мы пытались пригласить их. Люди реагировали на выставку по-разному: были восторженные отзывы, были и какие-то критические высказывания, но, в принципе, вступая в диалог с тем или иным человеком, мы поняли, что рефлексии и какого-то понимания сверхзадачи проекта у людей нет. Особенно нас не порадовали в этом плане публикации в местной прессе, которые писали что-то традиционное, не вникая в главную идею. А главная идея заключается в том, что местная мифология – это требование времени и направление, куда мы можем двигаться, если не хотим жить в безликом и безымянном месте.

После этого мы решили изменить стратегию и пойти по необычному, современному пути и создать в Пушкино новую культурную площадку. Через некоторое время после выставки в Мамонтовке мы вместе с двумя чудесными женщинами Наталией Турковой и Еленой Осокиной сформулировали на даче Маяковского цели перманентного, ненавязчивого и некоммерческого, как мы его назвали, фестиваля «О, прекрасное Пушкино». Мы назвали его так по аналогии с первой выставкой «О, прекрасная Мамонтовка».

–То есть«О, прекрасное Пушкино» –это уже не выставка в традиционном понимании слова?

– «О, прекрасное Пушкино» – это виртуальная площадка, страница в фейсбуке, задачей которой, если говорить коротко, декларируется своеобразное побратимство краеведения и искусства. Мы пытаемся соединить художников любого жанра и любого вида искусства и краеведов, чтобы краеведческая информация стала основным источником вдохновения творца. Проекты «777 чудесных людей Пушкино», «Семь чудес Пушкино» и «100 пейзажей Пушкино» объединены той же самой идеей.

«Семь чудес Пушкино» – это тоже страница в фейсбуке. Сначала мы хотели сделать интерактивную площадку, чтобы люди загружали свои картинки и фотографии, но потом поняли, что для этого пока недостаточно активности, поэтому сами пытаемся найти и идентифицировать какие-то местные «чудеса». Мы не ограничиваемся только семью объектами, у нас есть рубрики: семь чудес архитектуры, семь чудес культуры, семь чудес образование и так далее. Мы будем и дальше разрабатывать этот список. Недавно мы обнаружили огромную старинную иву около усадьбы Любимовка, которая, судя по всему, видела еще Станиславского и Чехова. Один из краеведов вспомнил в связи с этим, что в Красноармейске есть ель, у которой семь стволов. Дерево тоже может стать заметной сущностью, поэтому мы задумались над новой рубрикой, которая могла бы называться, например, «семь чудесных деревьев».

Пока что все наши проекты продолжаются. Наиболее разрабатываемый на данный момент проект «777 чудесных людей Пушкино» возник как следствие «Семи чудес Пушкино». Мы поняли, что самые большие чудеса и самые интересные мифы – это люди. Проект продвигается настолько, насколько у нас хватает времени и средств, и насколько удается преодолевать сопротивление самих людей. Дело в том, что создание персонального мифа связано с определенным напряжением, но чаще всего сопротивление, о котором я говорил, связано с простой стеснительностью. Уже не один весьма интересный человек отказался участвовать в проекте по этой причине.

–По каким критериям вы отбираете героев для своего проекта «777 чудесных людей Пушкино»?

– Поскольку проект авторский, критерии отбора субъективные. Мы выработали простую стратегию: каждый предыдущий герой рекомендует нам следующего. На данный момент мы сделали чуть более сорока человек, поэтому фронт работы еще очень большой, много кого еще надо охватить. Не знаю, дойдем ли мы до цифры 777, но ясно, что сорок с небольшим – это далеко не половина заданного числа. Пока мы отбираем героев по принципу разнообразия. Если у нас, например, есть два педагога, следующим мы лучше возьмем не педагога, а кого-нибудь еще. Не потому что он хуже или лучше, а просто чтобы наше «дерево» росло и вширь. Под «777 чудесных людей Пушкино» мы понимаем не только жителей города, но и района в целом, а, честно говоря, жесткой привязанности к административным границам у нас нет. Каждый, кто приезжает в гости, выставляется в Пушкино, как художник, например, может войти в число «чудесных людей». Маяковский, например, жил здесь на даче в свое время, но мы теперь считаем его своим.

–А что именно в портрете человека является мифом?

– Любая информация о человеке, в конечном итоге, является мифологией, за исключением, может быть, каких-то конкретных фактов. В понимании научного метода объективной является проверяемая информация. К человеку такой подход не применим. В человеке все постоянно меняется: возраст, взгляды, положение в обществе. В описании культурный части человека я не вижу способа отличить мифологическое от объективного. Эти вещи перемешаны как минимум в равном отношении. В социальном поле тоже действует прижизненный миф о человеке. Кто такой Иван Иванович Иванов объективно не знает никто, включая его самого.

–Что бы вы назвали главной отличительной чертой вашего проекта о жителях Пушкино?

– Самое сильное, на мой взгляд, что мы делаем в рамках проекта «777 чудесных людей Пушкино» – это сферический портрет. Не знаю, правда, насколько новым является этот жанр. Мы используем современные технологии сферической съемки для того, чтобы через трехмерное пространство передать суть человека. Герой сам выбирает обстановку съемки: это или пространство работы, или отдыха, или пространство памяти. В любом случае, это какое-то значимое для человека место, которое раскрывает его профессию, быт, отдых и, насколько это возможно, личность.

–Ваше другое начинание «100 пейзажей Пушкино» выполнено в технике электронной живописи. Расскажите подробнее об этом.

– Серия «100 пейзажей Пушкино» была создана опять же с целью некоего слегка отстраненного взгляда на знакомые предметы через экспрессивные формы живописи. Сто электронных пейзажей были созданы мной за один месяц. Электронная живопись возникла в пятидесятых годах XX века, как только появились минимальные графические возможности компьютеров, буквально после того, как стало возможно провести линию на экране. Я использую в качестве основы фотографию, но на самом деле некая «фотография» используется и в традиционной живописи, ведь образ присутствует в глазном дне, в мозге, в памяти художника. Вывести образ рукой, маслом или пастелью или еще как – это технический вопрос.

В данном случае я использовал компьютерный софт, благодаря которому я могу что-то делать вручную, а что-то автоматически. Мне все равно, как работать, потому что меня интересует результат. Естественно, я ищу более простые способы. Я против ручного труда, как критерия ценности. Помню, в пятом классе я с мамой плавал на корабле в Углич. В местном музее экскурсовод показывал на одной из витрин тоненькую цепочку, которую вырезал из цельного куска слоновой кости крестьянин-умелец в течение двадцати лет. С этого момента я и перестал считать ручной труд критерием ценности.

–Как бы вы оценили реакцию людей на ваши задумки?

– В общем и целом, все печально. На мой взгляд, гуманитарная жизнь для большинства людей и для общества в целом ведется по остаточному принципу. Люди вроде бы живут в мифе, но в каком именно, их мало интересует. Работая над всеми нашими проектами, мы столкнулись с моделью, которая может быть верна для всех небольших городов, а может быть и для всей России. Культурное пространство разделено, по сути, на несколько параллельных пространств, которые друг для друга являются совершенно чуждыми и непонятными.

Есть как минимум четыре культурных языка: российско-православный, советско-государственнический, западно-коммерческий и современный информационный. Язык одного поля как будто совершенно непонятен человеку из другого поля. Это приводит к непониманию, к параллельному существованию людей без продуктивного общения и с «проскальзыванием» мимо друг друга. В этом, как мне кажется, специфика именно российского общества, потому что у нас в истории случались революции и политические катаклизмы, следствием которых было взаимное отрицание, из-за чего и возникли разные взаимно исключающие языки.

– Объединить эти разные культурные пространства – это задача вашей работы?

– Да, в том числе и это. Конечно, все люди эгоисты, и мы не являемся исключением. Цель нашей работы – это «вытаптывание» для себя подходящей культурной площадки. Хотим, чтобы у нас были зрители, друзья, коллеги по работе и так далее. Мы действуем именно в том направлении, чтобы культурное поле разных людей расширялось. Мне хочется, чтобы люди знали друг друга, чтобы было взаимодействие, чтобы появлялись связи.