Эдуард Фомченко: «Самые свежие археологические находки – в Ступино»

Эдуард Фомченко – главный хранитель фондов историко-краеведческого музея города Ступино. В 2007 году он выступил с инициативой археологических исследований в Ступинском районе и проведения конференции «Оки связующая нить – археология среднего Поочья», которая с тех пор проводится ежегодно. Результатом сотрудничества между музейными работниками и археологами в Ступино стали сразу несколько значимых археологических открытий в Подмосковье, некоторые из которых Эдуард Фомченко называет сенсационными.

–Вы занимаетесь археологией в Ступинском районе уже десять лет. Археология как-то была связана до этого с вашей профессиональной деятельностью?

– Десять лет – это годы официальной стороны работы нашего музея, связанной с археологией. Археология не является моей профессией, хотя эта тема меня интересовала всегда. В детстве многие, наверное, мечтали найти свою Трою, все мы читали книги и смотрели фильмы про разных кладоискателей. Кроме того, я учился в Коломенском педагогическом институте, где археология была включена в практику и являлась одной из дисциплин. Некоторые мои однокурсники стали потом археологами и добились определенного успеха в этой области. Более того, нынешний ректор Коломенского института Алексей Борисович Мазуров, мой однокурсник, начинал свою работу также в археологии. Он создал коломенский археологический центр. Сейчас этот центр возглавляет Александр Сергеевич Сыроватко – тоже выпускник нашего коломенского ВУЗа.

–А что десять лет назад стало толчком для организации археологической работы в Ступинском музее?

– В 2007 году мы должны были отмечать юбилей починка Ступино, первое упоминание которого относится к 1507 году. Тогда у нас, как у музейных сотрудников, появилась возможность получить дополнительное финансирование под эту дату на реэскпозицию, потому что экспозиция музея на тот момент была катастрофически скудной. Стояло всего два маленьких стенда с черепками и с очень условной периодизацией на уровне учебника пятого класса. Мы решили тогда развернуть шире тему, связанную с предысторией починка Ступино.

Первая моя мысль заключалась в том, что мы должны познакомиться с местными древними памятниками и посмотреть, в каком состоянии они находятся. Мы взяли археологическую карту 1985 года и прошли с ней по наиболее ярким памятникам Поочья от его Озерского участка до Серпуховского. Помощь мне оказал детский экологический центр «Островок» из Ступино. Школьники и молодые педагоги очень мне помогли, потому что одни глаза – это слишком мало для такого дела.

Один из памятников, с которым мы столкнулись, было поселение Соколова пустынь – древнее селище у ручья, которое в 1990-е году уже обследовалось археологами и, вроде бы, считалось изученным. Однако оказалось, что на другой стороне ручья селище имело неизвестное до этого продолжение. По сути, мы открыли второй памятник на том же месте, хотя и относящийся к другому времени. Нам удалось выявить его благодаря строительным работам, которые велись неподалеку. В вырытых строителями траншеях мы обнаружили древнюю керамику, и ребята помогли ее собрать.

– Получается, что случайная находка стала началом более глубокого погружения в тему археологии?

– Да, моей изначальной целью было сделать описание к экспозиции и познакомить посетителей нашего музея с древними памятниками. Однако мы отправились в экспедицию, и неожиданно нашли до этого неизвестный разрушенный памятник. Мы собрали материал, но, ни датировать, ни атрибутировать его я не мог. Конечно, я сразу обратился к специалистам и, прежде всего, в Коломну. Там я вышел на Александра Сергеевича Сыроватко – директора археологического центра, потом ездил в Москву в Институт археологии, где выступил на семинаре.

Когда я показал находки археологам, выяснилось, что по поводу керамики, подобной той, что мы нашли в Соколовой пустыни, ведутся серьезные научные споры. Вот тут я понял, что раз идет такая дискуссия, значит, мы нашли что-то действительно интересное. На следующий год Сыроватко прислал нам свою сотрудницу Ольгу Юрьевну Потемкину, чтобы детальней исследовать этот памятник. Она стала первым руководителем раскопок селища. Благодаря раскопкам, я стал получать от археологов информацию, которой мог заполнить лакуну в экспозиции нашего музея.

По итогам первых разведок 2008 года мы пригласили ученых из разных городов Поочья, которые занимались найденной культурой, приехать к нам в музей, посмотреть на то, что было нами найдено, и высказать свое мнение. Это был фитиль, который зажег дальнейшее развитие темы археологии в нашем краеведческом музее. Археологи еще три года вели раскопки в Соколовой пустыни. Там оказалось очень богатое на керамику место, образцы которой в нашей части Поочья не встречались специалистам.

– Какие еще памятники удалось выявить в Соколовой пустыни?

– Через три года работы совершенно случайно мы нашли уже третий по счету памятник в Соколовой пустыни. Недалеко от лагеря лесники проводили противопожарные траншеи, в которых мы обнаружили древние кремации. Классическая кремация представляет собой непримечательный серый прах, поэтому непосвященный человек едва ли обратил бы на него внимание. Древнее поселение выявить гораздо проще. Можно предположить, где бы поселились люди, и целенаправленно его искать, а найти кремацию – это фантастика. Даже зная, что она есть на какой-то площади, найти ее практически невозможно.

–Как же вам удалось распознать кремацию в земле?

– Сотрудничая с археологами, мы сами учимся у них. Конечно, увидеть этот пепел мог только сведущий человек. Кремации как раз изучает Сыроватко. До этого были обнаружены только два подобных могильника в Поочье: под Коломной в Щурово и под Серпуховым. Такого рода погребения являются, как правило, памятниками эпохи переселения народов, то есть тех семьсот лет, о которых науке мало что известно. Сыроватко утверждает, что в это время были люди, но от них почти ничего не осталось, потому что они жгли друг друга и не делали курганов или мавзолеев. Теперь мы постепенно учимся находить этих людей. Открытие стало для нас большим новым толчком для последующих исследований. Сыроватко подключил своих студентов и сам взялся за работу. Через пару лет там же через дорогу Александр Сергеевич нашел еще одну кремацию.

– Соколова пустынь была не единственным памятником археологии, который с вашей подачи исследовали ученые?

– Спустя три года раскопок Соколова пустынь стала в каком-то смысле исчерпанной темой для археологов, поэтому нам необходимо было найти что-то новое. У нас нет возможности финансировать раскопки, поэтому мы можем привлечь ученых только новыми интересными для них темами. Для этого мы должны всегда идти немного впереди археологов и понимать, что на данный момент находится в тренде. Сейчас ученые обращают пристальное внимание на периоды темных веков и переселения народов, так как эти эпохи представляют собой своеобразную информационную лакуну лет на семьсот. У специалистов нет четкой картины того, кто жил здесь в начале нашей эры и до появления первых славян-вятичей. Чтобы раскрыть эту загадку, многие увлеченные археологи готовы работать бесплатно.

В 2015 году я обследовал село Кременье, где расположен известный курганный могильник времен вятичей. Еще в советские годы кладоискатели разграбили курган, и он уже не считался ценным. Поскольку лесники проводили очередные земляные работы, я поехал оценить урон, который они могли нанести памятнику. Оказалось, что сам курган не сильно пострадал, но интересно, что в распашке межкурганного пространства я вновь обнаружил кремации. Я сообщил об этом Сыроватко, и на следующий день он приехал к могильнику. Это была сенсация.

–В чем заключалась сенсационность находки в Кременье?

– В том, что там находится известный курганный могильник славян XII-XIII веков, а захоронения в виде кремации обычно относятся к более ранним V-X векам. Поскольку оба типа погребения находились на одной и той же территории, то естественно возникло предположение, что эта кремация относится к той же эпохе вятичей, что и курган. Однако это перевернуло бы наши представления о славянах, ведь согласно общепринятому мнению, вятичи хоронили умерших в курганах. При этом, надо отметить, что если мы посчитаем количество известных курганов и сопоставим с той историей, которую славяне сотворили, то славян получится неестественно мало. Эти и другие соображения натолкнули Сыроватко на идею, что славяне, может быть, тоже сжигали своих умерших.

На следующий год после первой разведки были проведены полноценные раскопки, и буквально в нескольких десятках метров от первого раскопа было снято еще около семи кремаций в том же курганном пространстве. Там нашлись детали, которые косвенно подтверждали версию славянского позднего происхождения могильников-кремаций. Например, обнаружили бусы из обожженного сердолика, которые типологически подобны бусам вятичей.

В Кременье археологи нашли семь подобных могильников, но все-таки этого было недостаточно. Сыроватко, тем не менее, выступил со своей смелой идеей на семинаре «Археология Подмосковья», и его предсказуемо тут же раскритиковали все наши «монстры» от науки, потому что это не вписывалось в привычные представления о вятичах. Однако в нынешнем году Сыроватко продолжил раскопки в Кременье и открыл новую сенсацию – была найдена славянская ингумация, камушки и бусинки которой совпадали с бижутерией, найденной в кремациях. Иными словами, обнаружились убедительные доказательства, что в кремациях находились те же самые вятичи, что и в курганных могильниках. Возможно, в курганах хоронили более состоятельных людей, а простых смертных кремировали.

–Но разве кремация не требовала большого количества дров и не являлась более дорогостоящим процессом, который могли позволить себе лишь родственники знатного умершего?

– Нет. В Поочье росли непроходимые густые леса, так что дерево было всегда под рукой. Вятичи так долго были независимы от киевских и черниговских князей именно благодаря лесам, ставших естественной защитой племен. Надо сказать, что кремация в экологическом и гигиеническом смыслах – это наиболее оптимальный вариант. В древние времена никто не знал, отчего умер человек, а сжигание убивало любую инфекцию. Это было практично, тем более что леса здесь было очень много. Делать же захоронение и насыпать курган выходило более затратным делом, и как раз это могли позволить себе только знатные вятичи. Горшок с прахом никто потом не найдет, а курганы до сих пор стоят.

–Что представляет собой конференция «Оки связующая нить – археология среднего Поочья»?

– Это ежегодная конференция, посвященная археологии Поочья, на которую мы приглашаем исследователей из Рязани, Тулы, Калуги и других городов. Ребята делятся своими находками и соображениями. У нас образовался полигон, где собираются молодые люди и маститые ученые, с целью обсудить все интересующие их вопросы. Исследователи спорят, обкатывают разные версии. В итоге выигрывают и они, и мы, потому что находки после всех обследований, регистраций и отчетов возвращаются к нам в музей.

Наука сейчас так стремительно улетает вперед, что ждать, пока сотрудничающие с нами ученые издадут свои труды, не имеет смысла. Наша задача, рассказать посетителям музея об актуальных новых находках. Я сейчас не вспомню, где, кроме нас, среди краеведческих музеев в среднем Поочье можно найти свежую информацию о недавних археологических раскопках, и где можно увидеть сами вновь открытые артефакты древности. В Зарайске, например, находятся, конечно, фундаментальные археологические предметы, но у нас другая специфика – в Ступино представлены самые свежие результаты раскопок.

–Вы сказали, что результаты раскопок после исследований возвращаются к вам обратно. Получается, чтонаходка, сделанная в Ступинском районе, должна обязательно поступить в местный музей?

– В принципе, такой жесткой системы нет. Находка должна быть там, где коллекцию будут изучать и там, где она может храниться по закону. Археологи обязаны сдать находку в одно из подразделений государственного фонда РФ. Из государственных музеев у нас в Поочье есть Коломна, Кашира, Серпухов, Ступино. Естественно, археолог задается вопросом: «Где лучше всего представлена археология и где можно показать свои находки профессионалам, чтобы вместе обсудить их?» Ответ очевиден – в Ступино. Так сложилось не само собой, мы работали над этим десять лет. Мы, образно говоря, это поле вспахивали. В этом сейчас и состоит наша миссия.