Григорий Глушенков: «Настоящая жизнь начинается только на земле»

В деревне Новлянки Дмитровского городского округа находится необычное творческое пространство, которое создали Григорий и Наталья Глушенковы. В «Ремесленной слободе Глушенковых» есть своя столярная мастерская, пасека, небольшая кузница и русская печь для традиционного хлебопечения. Григорий и Наталья готовят медовый квас, пекут хлеб, изучают фольклор, а также проводят детские программы и лагеря для единомышленников. О своем опыте переезда из Москвы в деревню создатель «Ремесленной слободы» Григорий Глушенков рассказал порталу «Подмосковье сегодня».

– Григорий, как устроена ваша «Ремесленная слобода»?

– Пятый год мы постоянно живем в деревне Новлянки, и постепенно нащупали тот формат, в котором и нам самим было бы хорошо, и который был бы интересен другим. Я создал столярную мастерскую, занимаюсь хлебопечением, поставил пасеку. С 2015 года мы начали проводить ремесленные программы для детей. Это направление постепенно развивалось, и в этом году летом у нас было уже 3 смены по 30 человек. Дети живут и работают с нами в формате летнего лагеря: совместно трудимся, ходим в лес, общаемся у костра.

В нашей слободе есть и зимние программы для детей. На новогодних каникулах катаемся с ребятами на горных лыжах и сноубордах. Иногда мы приглашаем интересных людей, которые занимаются народным творчеством. Например, недавно к нам приезжали Владимир и Федор Скунцевы из ансамбля «Казачий круг». Они рассказывали ребятам про песенную традицию донских казаков, показывали старинные музыкальные инструменты и пели мужское многоголосье.

Моя супруга Наталья еще в детстве ездила в окрестности Новлянок заниматься горными лыжами. Здесь на Клинско-Дмитровской гряде находится ближайшая к Москве горнолыжная зона. Сейчас это горнолыжный клуб Леонида Тягачева. Деревня наша, кстати, известна тем, что здесь останавливался и катался на лыжах Юрий Визбор и даже написал песню «Деревня моя Новлянки».

Родители Наташи тоже занимались лыжами, и папа нашел на краю деревни участок, который мы купили еще в 2001 году. Какое-то время ездили сюда как на дачу, а в 2013 году начали строить дом для того, чтобы жить здесь постоянно.

– Ваша деятельность больше ориентирована на детей?

– Да, в основном это ремесленные занятия с детьми. Мы изучаем столярное дело, работаем с металлом в кузне, летом приглашаем мастеров-ремесленников, чтобы познакомить ребят с гончарным ремеслом, с традиционным ткачеством. Кроме того, учимся хлебопечению, и специально для этого построили на улице русскую печь. Программы по хлебу рассчитаны и на детей, и на взрослых. Сейчас такие программы проводим реже, потому что печь настоящий хлеб достаточно трудоемко.

Ремесло – это мощный учебный и педагогический инструмент. Через ручную работу дети знакомятся с собой, со своими физическими возможностями, границами, учатся управлять собой и познают свойства материалов.

– Почему вы решились на переезд из Москвы в деревню?

– В детстве я проводил лето в деревне у дедушки, и это детское ощущение долго звучало внутри, проходило тонкой нитью через всю жизнь. Хотелось вернуть это ощущение, но я понимал, что это возможно только на природе, а не в городе. Когда мои дети окончили школу, встал вопрос, куда двигаться и что делать дальше. Возник импульс уехать из города.

На новом месте мы с супругой начали искать занятие по душе. Наверное, каждый человек хочет найти такое дело, которое было бы его призванием, чем бы он мог послужить Богу лучшим образом. Каждый для чего-то призван сюда, но часто люди не осознают и не понимают своего призвания до конца. Найти и следовать призванию непросто, но когда находишь, точно знаешь – вот оно.

Мы движемся по этому пути, трансформируя это ощущение, пробуем разные варианты. Неизменной остается основная идея – работать руками. Когда в детстве я занимался каким-то ремеслом, испытывал самые счастливые минуты в жизни.

– Вы с нуля обучались столярному ремеслу?

– Нельзя сказать, что с нуля, потому что в течение жизни у меня был большой опыт работы с деревом, хотя я не занимался этим профессионально. Под необходимые мне идеи и задачи оказалось достаточно и тех навыков, которые у меня уже были. Нужен был только дополнительный инструмент, который позволял бы выйти на новый уровень: делать качественные, высококлассные вещи. Наш профиль – это массив. Делаем эксклюзивную мебель из дуба, карагача, красного дерева и других ценных пород.

– Вы сказали, что теперь реже проводите программы по хлебопечению. Почему?

– Когда мы начинали заниматься хлебом, рассматривали это как направление, которое может давать доход. Но со временем мы поняли, что такое ремесло требует много сил, а люди не готовы платить достойно за этот продукт. Все привыкли, что хлеб в магазине стоит 25 рублей, и этот стереотип преодолеть сложно.

Мы печем хлеб, который в магазине не купишь ни за какие деньги. Такой хлеб делает и пропагандирует предприниматель Герман Стерлигов. Он продает формовой батон за 750 рублей, а подовый хлеб – за 2100 рублей. И это адекватная цена за те усилия, которые потрачены на изготовление настоящего бездрожжевого хлеба. Мы теперь печем больше для себя и узкого круга знакомых. Продаем подовый хлеб за 400 рублей, что очень дешево для специального, штучного продукта.

– В чем главное отличие такого хлеба от магазинного?

– Это совершенно другой продукт. Начнем с того, что мука для нашего хлеба делается из зерна, которое выращивается без удобрений, без гербицидов, не поливается химией. Это специальное зерно, которое выращивает фермер Анатолий Иванович Шугуров в Пензенской области. Он 30 лет занимается экологическим земледелием, выращивает зерно по уникальной безпахотной технологии.

Анатолий Иванович утверждает, что немец, который изобрел плуг, нанес ущерба не меньше, чем война. Когда отвальный плуг переворачивает землю, уничтожается ценный слой полезных бактерий, разрушается гумус, который находится в верхнем слое земли. Шугуров не пашет землю, он боронует верхний слой в 5 сантиметров, и кладет солому, которая перегнивает и становится естественным удобрением.

Второй момент – использование каменных жерновов. Современная мука делается, как правило, на металлических вальцевых мельницах. Она фактически просто дробится. Каменный жернов устроен иначе: он не крошит, а раздавливает зерно, благодаря чему выделяются ценнейшие эфирные масла, содержащиеся в зерне. На выходе получается совершенно другое качество муки.

Третий момент – мы делаем хлеб на закваске. Закваска – это та же самая мука с водой. Мука замешивается с водой, стоит четыре дня и сбраживается естественным способом, примерно как квасится капуста. В старину в избе обязательно стояла большая еловая кадка с закваской, которая называлась квашней. Место, где стояла квашня, считалось сакральным – кадку запрещено было двигать и мыть.

Такой удивительный хлеб наши предки кушали каждый день. Это цельный продукт: съел кусок хлеба и насытился. Когда крестьянин уходил в поле косить, он брал с собой только буханку хлеба и крынку молока, и этого ему вполне хватало на целый день. В результате квашения происходит обогащение ферментами, которые улучшают пищеварение и ускоряют усвоение. Хлеб на закваске в десятки раз более полезный продукт, чем дрожжевой батон из магазина.

– Почему люди не готовы покупать такой хлеб?

– Городская жизнь плоха тем, что в сознании людей прервалась связь между трудом и продуктом. Когда люди жили своими хозяйствами, они понимали, что труд кузнеца или пекаря не может стоить 25 рублей, потому что его тяжелая кропотливая работа происходила на их глазах.

Похожая ситуация с медом. У обывателя складывается впечатление, что мед добывать легко – пчелы сами все приносят. Это совсем не так. Полки магазинов завалены сладким продуктом, который пищевыми технологами сделан под мед. Сейчас в технологической цепочке производства меда пчелы оказываются вовсе не нужны: берут сахар, ароматизаторы, мешают, вспенивают, и получается сладкий медовый продукт, всегда жидкий, но бесполезный.

Настоящий натуральный мед – это очень дорогой продукт. Содержание пасеки – это сложная тема, и если гнаться за количеством меда, то нужно использовать технологические новинки, лечить пчел химическими препаратами, кормить сахаром. Это все попадает в мед и люди это кушают. Я не гонюсь за количеством, самое важное – чистота и польза продукта. Мои пчелы зимуют на меду, и лечу я их эфирными маслами, а это более трудоемкая и дорогая работа.

Первые несколько семей пчел я купил в 2015 году. Несколько лет я брал мед только для себя. В 2019 году я выиграл грант на развитие пасеки, и у меня сейчас 40 семей.

– Вы практикуете колодное пчеловодство?

– Да. Корпусное пчеловодство существует всего 100-150 лет, а до этого всех пчел держали именно в колодах. Колода – это простой спил дерева. В старину она изготавливалась следующим образом: летом в лесу находили и помечали дерево с роем пчел, а зимой, когда пчелы спят, приходили, аккуратно выпиливали этот кусок, ставили на сани и увозили к себе на участок.

Колодное пчеловодство – это совершенно другая история: более сложная и еще менее выгодная. С одного улья меда выйдет всего 3-4 килограмма продукта. А в 2019 году пчелам в Подмосковье не хватило меда даже на себя: я покупал мед, чтобы их кормить в зиму.

Эта история не про рентабельность. Более того, я могу сказать, что мед – это не самое главное в пчелах. Когда ты находишься рядом с пчелами на пасеке, то чувствуешь себя счастливым. Не зря люди состоятельные и многие политики увлекаются пчеловодством. Они занимаются этим не потому, что им мед негде купить, а потому что это дает им радость и здоровье.

Мед со своей пасеки нельзя купить ни за какие деньги, потому что пчелы с пасечником имеют очень тонкую связь. Они знают, что нужно конкретному человеку, чтобы быть здоровым, и приносят необходимые тебе лекарства. Иными словами, пчелы – это персональная медицинская клиника.

– Каких еще подмосковных фермеров вы бы отметили?

– В наше время возникает немало интересных сельских проектов. Например, вокруг Олега Сироты формируется большое сообщество таких делателей. Многие по его примеру стали изготавливать ремесленные сыры. Мы, к слову, всегда участвуем в фестивале Олега «Сыр, Пир, Мир» в Истринском районе с нашим медом, хлебом и квасом на меду.

В Солнечногорском районе работает Олег Пекарь. Он печет хлеб, сам построил русскую печку и мельницу. Для этого он купил старинные каменные жернова. Олег пропагандирует традиционное хлебопечение, выкладывает полезные видео на своем ютуб-канале.

Много людей сейчас начали заниматься сельским хозяйством, в том числе, благодаря поддержке администрации Московской области и губернатора. Министерство по туризму и Министерство сельского хозяйства Московской области продолжают грантовые программы, которые дают мощный старт тем людям, которые планируют переехать на землю и создать свое хозяйство.

– Верно ли, что сейчас фермеру без туристической составляющей не обойтись?

– Да, и, более того, сейчас легче продавать услугу – мастер-класс, чем сам продукт. Но цель не в зарабатывании денег, а в том, чтобы найти баланс между трудом и жизнью. Раньше у людей не было разделения: в одном месте работаю, в другом – течет моя жизнь. Вся жизнь была естественным образом связана с трудом. В городе этот баланс невозможен. Главная наша идея в том, чтобы этого разделения и расслоения между жизнью и делом не было.

Наши лагеря – это тоже не формализованное общение, а праздник сотворчества, когда мы вместе с детьми и живем, и работаем. Мы учим ребят трудолюбию. Они сами себя обслуживают, готовят еду, моют посуду. Модели отношений родителя и педагога разные и порой плохо сочетаются в одном человеке. Педагогики не бывает без принуждения, а родителю для воспитания нужно на время отодвинуть родительскую модель, научить делать то, что не хочется. При этом начинаются сложности и детские манипуляции. Нам в этом смысле проще, потому что воспитание происходит в совместном труде и по четким правилам.

Мы сами изучаем русскую традицию: песенную, игровую, плясовую – делимся этим с детьми. Основа нашей аудитории – это православный хор мальчиков и юношей «Богоявление» при Елоховском соборе в Москве, который был создан покойным настоятелем Александром Агейкиным. В хоре занимаются 45 мальчиков разных возрастов, выступают на конкурсах и приобщаются к литургической жизни. Это большой подвижнический труд педагогов. Мой сын Петр занимается там уже около 10 лет. А мы создаем летние программы для ребят.

– Такой формат лагеря вы где-то подсмотрели или сами к нему пришли?

– Подсмотрели опять же в своем детстве. Я ездил в пионерские лагеря и помню, как там было хорошо и интересно. Мы занимались авиамоделированием, в радиокружке, фотографией. Я почувствовал, что я хочу создавать своим трудом такое же пространство для будущих поколений и делиться с ними этим ощущением. Мы начали строить «Ремесленную слободу» и создавать пространство детского творчества. Сейчас строим большую столярную мастерскую и планируем строительство домиков для мастеров. Воплощать такие проекты нам помогают родители и волонтеры. Они финансово поддерживают и приезжают, участвуют в строительстве, учатся сами строить. Большая им благодарность за поддержку.

– Удалось ли в Новлянках воспроизвести ощущение из детства, о котором вы говорили?

– Конечно, даже в большей степени, потому что теперь есть осознанность, целенаправленная идея. На мой взгляд, настоящая жизнь начинается только на земле. А для мужчины ощущение своей земли вообще является основополагающим. На земле начинаешь чувствовать в себе силы, появляется желание двигаться, создавать, воплощать свои идеи. Просто надо почувствовать внутренний зов и полагаться на волю Бога.