Николай Гетьман: «Резьба по снегу и льду дает поэкспериментировать»

Резчик по дереву Николай Гетьман живет в городе Лосино-Петровский. Он учился ремеслу в Богородском училище у потомственного мастера Федора Ивановича Балаева. Николай Львович работает не только с деревом, но и со льдом и снегом. Ледяные и снеговые скульптуры мастер режет при помощи бензопилы и резцов. В интервью Николай Гетьман расскажет о зимних и летних фестивалях резчиков, в которых он участвует, и о том, как, будучи двоечником в школе, освоил художественное ремесло.

–В зимний период вы занимаетесь резьбой скульптур изо льда и снега. В каких местах их можно увидеть?

– В самых разных уголках страны. В Москве уже несколько лет делаю ледовые скульптуры на Поклонной горе. В январе ездил в город Кировск Мурманской области на фестиваль «Снеголед». Он проходит в уникальном месте – в «Снежной деревне». Это сооружение с залами, коридорами и галереями изо льда и снега. Несколько лет назад «Снежная деревня» вошла в книгу рекордов России как самая большая в стране постройка из снега. Внутри галерей и залов стоят снежные скульптуры и картины. Каждый год, как только выпадает снег, художники заново приступают к созданию деревни. В Кировске долгая зима, поэтому деревня тает не скоро.

В «Снежной деревне» ежегодно проходит фестиваль «Снеголед» и конкурс «Бешеная пила». Участникам «Снеголеда» дают огромные кубы из снега, из которых мы в течение недели вырезаем скульптуры. За работой художников наблюдают все желающие. В этом году на «Снеголеде» была свободная тема, а в прошлом году тема называлась «Россия глазами иностранцев». Я изобразил медведя, который вениками парит мужика в бане. За эту работу взял второе место. После «Снеголеда» проходит конкурс «Бешеная пила». Участники соревнования режут из куска льда скульптуру за полтора часа.

В феврале я ездил на фестиваль ледовой скульптуры «Удмуртский лед» в Ижевск. Некоторые ребята резали там фигуры высотой в пять и шесть метров. По времени фестиваль совпадал с Масленицей, когда принято сжигать чучело зимы. На фестивале сооружали, а потом сжигали огненные скульптуры. Сначала делали деревянный каркас, набивали соломой, а потом поджигали на берегу озера. Формы огненных скульптур были разные. Кто-то построил лодку с парусом, кто-то семиметровую голову динозавра.

–Всегда ли удается подгадать с погодой, чтобы ледяная скульптура не растаяла раньше времени?

– Бывает, что погода подводит. Два или три года назад в Петрозаводске погода испортила праздник. В феврале неожиданно резко потеплело, и за день до оценки работ жюри пошел дождь. Скульптуры, которые художники строили неделю, смыло так, что остались одни лужи. За границей, где проходят подобные фестивали, решили эту проблему. Художники выставляют работы из снега и льда в специальных ангарах с холодильниками.

Фестивали зимних скульптур хороши тем, что дают поэкспериментировать и делать новое. Работы из снега и льда растают и останутся только на фотографиях, поэтому я воспринимаю скульптуры как эскизы. Разница в том, что я делаю их не из пластилина, а изо льда или снега. Если какая-то идея получилась удачно, я могу потом перевести ее в дерево.

–Летом начинается пора фестивалей деревянной скульптуры?

– Да, весной и летом проходят фестивали больших скульптур из дерева. В мае этого года планируется фестиваль деревянных скульптур недалеко от Софрино в парке «Экспедиция». В прошлом году они проводили конкурс первый раз, но приехало много интересных мастеров. Были скульпторы из Голландии, США, Италии. В Подмосковье есть еще фестиваль резчиков по дереву «Лесная сказка» в Вербилках. Может быть, будет праздник и в Сергиевом Посаде. Это зависит от того, найдутся ли средства у администрации.

Вообще в России ежегодно проводится большой фестиваль «Лукоморье» на Байкале. Там последний раз участвовало больше сорока команд из России, Монголии, Германии, Норвегии, Аргентины, Африки. Попасть на «Лукоморье» не так просто, нужно сначала выслать свои эскизы. В этом году темой конкурса будет «Любовь». В прошлые годы ставились темы «Вера» и «Надежда». Другое большое мероприятие – это «Праздник топора» в городе Томске. В прошлый раз, например, только резчиков по дереву участвовало 200 человек. Были еще кузнецы, керамисты, кукольники и другие мастера.

–Вы закончили Богородское училище. Приемы богородской резьбы вы до сих пор используете в работе?

– Вообще я применяю другую методику и инструменты. В обработке больших скульптур из дерева пользуюсь бензопилой, болгаркой. Однако традиционные приемы богородской техники глубоко вошли в мою резьбу. Глядя на мои скульптуры, знающие люди понимают, что я учился в Богородском.

–Почему вы не остались в Богородском? Перед вами стоял такой выбор?

– Я пошел учиться в художественное училище в 14 лет, а оттуда меня забрали в армию. За это время в стране сменилось несколько правителей: умер Брежнев, потом были Черненко и Андропов. Пришел из армии – уже правил Горбачев и началась Перестройка. Когда я учился, резчики богородской фабрики хорошо зарабатывали, а после армии ситуация стала меняться в худшую сторону. К тому же у меня были пожилые родители в Лосино-Петровском. Я решил остаться дома и устроился озеленителем. Делал детские площадки за маленькую зарплату.

В прошлом году я побывал в Богородском. Сейчас мастера в основном работают на дому, а не на фабрике. Появилось много токарной работы, «сувенирки». Это другое направление, а не Богородская резьба. Правда, при училище и фабрике сохранили хороший музей. В мое время Богородское оставалось еще деревней со своим укладом, где резали дерево из поколения в поколение. Сейчас там живет больше семей рабочих, которые приезжали строить Загорскую гидроаккумулирующую электростанцию.

–Кто вас подтолкнул в 14 лет поступить в Богородское училище на резчика? Это был осознанный шаг?

– В школе я был двоечником. Учиться дальше восьмого класса я не хотел. Рос в многодетной семье, дома никто не помогал, а сам я ленился. Старший брат немного вырезал и занимался чеканкой. Он подарил мне самые дешевые стамески, и я стал вырезать человечков из сосновой коры, а потом из дерева.

Когда я закончил восьмой класс, встал вопрос, кем стать. Учиться на тракториста, повара или строителя мне было неинтересно. Однажды на пляже я случайно увидел газету со статьей о богородских мастерах. Меня привлекли фотографии, на которых ребята вырезали из дерева красивые вещи. Решил, что буду поступать в Богородское училище, и вместе с отцом поехал туда узнать об экзаменах. В советское время в Богородское был конкурс четыре человека на место. Кроме того, нужно было рисовать, а я не умел. С горем пополам я подал документы. Экзамены я сдал на три с минусом, то есть фактически на двойку, но меня взяли. Наверное, учли, что я из многодетной семьи, а отец ветеран и инвалид войны.

У меня было большое желание научиться мастерству. Я жил в общежитии при училище. Заняться в деревне было нечем: по вечерам ребята только пили водку и дрались. Меня такой досуг не привлекал, поэтому я допоздна сидел в классе и почти все свободное время вырезал. Все силы ушли в резьбу. В училище научили рисовать, строить композицию, лепить, вырезать из дерева. Меня учил легендарный мастер Иван Федорович Балаев. Его прадед был одним из основателей художественной фабрики еще до революции. В то время богородские мастера работали по домам, а незадолго до революции они объединились в артель, на основе которой потом появилась фабрика. Кстати, в этом году я встретил на «Празднике топора» внука Ивана Федоровича Балаева. Он продолжает семейное дело.

–Что просят вас вырезать из дерева чаще всего?

– Просят вырезать самые разные вещи. Это зависит от фантазии людей. Если человек смутно представляет, что ему нужно, разговариваю с заказчиком и помогаю ему определиться. В голове за секунду может всплыть образ, и я рисую на бумаге эскизы. Когда человек видит, что я сразу создаю сюжет и варианты, он проникается ко мне доверием. Заказчик видит, что я не просто копирую из интернета чужие композиции и готовые эскизы, а придумываю их сам. Когда имеешь опыт художественной резьбы, в голове скапливается такое наслоение образов, что берешь их будто из компьютера. Основная задача – это найти и выполнить заказ и совместить желание заказчика с моим интересом.

–Есть такие заказы, за которые вы откажетесь взяться?

– Я не делаю ничего, что связано с чертями и нечистой силой. Последнее время стараюсь не браться за кресты. Не знаю, с чем это связано – какая-то мистика. Такая работа не идет, а дома начинаются неприятности и проблемы.

Однажды, наоборот, крест получился быстро и легко. В Рязанской области есть интересная усадьба рядом с городом Спас-Клепики. Ее основал предприниматель Владимир Павлович Грошев. Он стал каждое лето проводить у себя в усадьбе детские лагеря, связанные с народными промыслами и организовал школу мастеров. В его лагерь приезжали группы детей из Коврова, Владимира, Рязани со своими преподавателями. Они жили и работали в лагере, а Грошев устраивал аукционы, на которых покупали детские работы. Когда дети поступали в Художественные училища или ВУЗы, он даже платил им добавочную стипендию.

Владимир Грошев умер, и его супруга попросила меня сделать деревянный крест на могилу. Они хотели поставить крест на годовщину смерти. Время шло, а крест не был готов. Меня подвели в столярной мастерской: долго тянули, а, в конце концов, плохо выполнили свою работу. Однако в этот раз у меня очень быстро пошла резьба, я буквально за неделю все доделал. Высота дубового креста вместе с каменным основанием получилась пять метров.

–Сейчас ваши работы где-то выставлены?

– До 18 марта некоторые мои работы можно увидеть в выставочном зале центра «Меридиан» в Москве у метро Калужская. Там идет разноплановая выставка работ резчиков по дереву. Участвуют 40-50 художников, в том числе мастера из Абрамцево и Богородского.