Павел Сапожников: «Ветряная мельница – идеальный объект для популяризации деревянного зодчества»

Павел Сапожников из клуба исторических проектов «Ратоборцы» специализируется на строительстве деревянных построек прежних эпох. Несколько лет назад «Ратоборцы» возвели у деревни Морозово Сергиево-Посадского городского округа полноразмерную копию деревни XVIIвека, которая работает в качестве музея живой истории. В прошлом году Павел подготовил проект строительства в этой же «деревне» ветряной мельницы с действующим механизмом. В случае осуществления задуманного, такая мельница станет единственной постройкой такого рода в России.

– Павел,с чем связан ваш интерес к исторической реконструкции?

– Историей я начал интересоваться еще в детстве после того, как посмотрел замечательные фильмы «Александр Невский» Эйзенштейна, «Андрей Рублев» Тарковского и советско-норвежскую ленту «И на камнях растут деревья», посвященную эпохе викингов.

Потом у меня появился интернет, и я узнал, что существует движение исторической реконструкции. Я съездил на несколько фестивалей. В 2008 или 2009 году побывал на одном из них на Куликовом поле, и первый раз мне там жутко не понравилось. В России в то время практически не было реконструкторов, которые занимались Золотой Ордой, поэтому реконструкция Куликовской битвы, представляла собой скорее сражение русских витязей с тамплиерами.

Через некоторое время я узнал про ребят из клуба «Ратоборцы». Они тогда делали фестиваль «Городецкое гульбище», посвященный раннему Средневековью. Я сразу понял, что мне с ними по пути, у нас оказались одинаковые представления о качестве реконструкции. Постепенно я втянулся в этот проект.

– У вас была какая-то любимая эпоха?

– Мне всегда нравилось раннее Средневековье, эпоха викингов (IX- первая четверть XIвека) и связанная с ней тема Древней Руси. Этот интерес не был связан с религиозным подтекстом, с неоязычеством, как часто бывает, а больше с эстетикой времени и его материальной культурой.

Сейчас я стал более широко подходить к реконструкции, и ушел больше в сторону изучения деревянных построек, истории архитектуры. Мои интересы сфокусировались в итоге на теме, связанной с русским деревянным зодчеством.

– Какой был ваш первый проект, связанный с деревянным строительством?

– В начале моей профессиональной карьеры в 2010 году я поехал с клубом «Ратоборцы» в еще только стартовавший проект «Этномир» в Калужской области. «Ратоборцы» строили там древнерусскую деревню. Это был один из первых подобных проектов. Сегодня я понимаю, что было сделано много ошибок, но на то время деревня выглядела очень неплохо. Я несколько лет работал в этом проекте: строил, ремонтировал.

Потом деятельность «Ратоборцев» сместилась в сторону проведения фестивалей в Москве и в Подмосковье, посвященных разным эпохам. Меня заинтересовал XVIIвек. Эпоха эта, в отличие от раннего Средневековья, четко документирована. В сознании широкого круга людей XVIIвека как будто не существует. Когда я общаюсь с людьми, далекими от исторической науки, замечаю, что в их представлении обычно за Средневековьем сразу идет Петр I. На самом деле XVIIвек очень большой и интересный. В эту эпоху произошел переход от старых архаичных понятий к новым.

– Как раз XVIIвеку посвящен проект «Городецкое гульбище 1621»?

– Да и у нас была задумка показать XVIIвек не с точки зрения войны, как чаще всего устроены фестивали реконструкции, а мирную жизнь. Сергиево-Посадский район, где находится наше поле, сильно пострадал в Смутное время. Весь край был ужасно разорен. К 1621 году началось строительство и восстановление старых деревень, налаживание быта. Нам хотелось осветить тему, связанную с ремеслами, с какой-то созидательной историей.

– Какие постройки есть в этой деревне?

– На данном этапе мы создали некий собирательный образ хутора-двора, в котором есть жилые и хозяйственные постройки для занятия ремеслом, готовки и самообеспечения. Принцип устройства деревни почти не менялся на протяжении веков, о чем мы можем судить благодаря находкам Великого Новгорода. Там очень богатая археология из-за мокрого культурного слоя, в котором хорошо сохраняется органика: кожа и дерево. Данные археологии Xвека вполне можно экстраполировать и на XVIIвек, потому что строительная традиция всегда была архаичной. Те же тенденции сохраняются на большом промежутке времени. Много аналогий можно найти даже в строительстве XIXвека.

У каждого поселения, как правило, была своя специализация. Уже в раннем Средневековье существовало распределение труда. Мало где, кроме далеких глухих заимок, пытались обеспечить себя всем самостоятельно. Довольно сильно была развита торговля, поэтому старались делать что-то одно.

С этой точки зрения Хотьково и окрестности интересны тем, что сама земля диктовала направление труда. Здесь довольно плохая почва – суглинки и глина, поэтому сельское хозяйство было убыточно, зато развивалось разведение животных и керамические производство.

– Расскажите о проекте мельницы у деревни Морозово

– Мы закончили проектирование мельницы, и теперь ищем финансирование, чтобы ее построить. Эта тема плохо изучена. Мельницы, как правило, не попадают в археологию, из-за того, что подняты над землей. До XVIIвека не особо понятно, как выглядели мельницы в России. В XVIIвеке уже начинают появляться гравюры, рисунки зарубежных художников, встречаются отечественные описания. На русском севере сохранилось много мельниц столбовок, и есть основания полагать, что в XVIIвеке было что-то похожее.

В России есть только три действующие водяные мельницы. Одна из них в «Пушкинской деревне» в Псковской области. Такие мельницы действуют как туристический музейный объект, понятно, что не как средство производства муки.

С ветряными мельницами ситуация еще хуже. В центральном регионе России мельницы есть только в музеях деревянного зодчества, где они, естественно, не функционируют, и, как правило, в плохом состоянии. Единственная в мире действующая русская деревянная ветряная мельница, как ни обидно, находится в США. Ее срубили в первой половине XIXвека в Вологде местные мастера, а потом отправили в Форт-Росс – русское поселение в Америке. Подобную поворотную столбовку, приподнятую над землей на срубе, мы как раз и спроектировали для нашей «деревни» в Сергиево-Посадском районе.

– Почему вы планируете возвести именно ветряную, а не водяную мельницу?

– У деревни Морозово негде ставить водяную мельницу. Есть плотина советских времен, но она не подходит, так как плотины в нашей стране считаются стратегическими гидрологическими объектами. Кроме того, ветряная мельница – это замечательный объект с точки зрения привлечения внимания. Во-первых, ее видно издалека. Во-вторых, это сложный инженерный объект, с которым интересно взаимодействовать. С точки зрения популяризации истории и деревянного зодчества это оптимальный объект.

– Насколько ветряные мельницы были характерны для Подмосковья?

– В Подмосковье, конечно, ставили и ветряные мельницы, но, в отличие от северных регионов, из-за особенностей климата у нас ничего не сохранилось. Мельницы были везде. Когда речь идет об обеспечении хлебом городов и небольших поселений, мельница была просто необходима.

– Что натолкнуло на мысль построить деревню XVIIвека в Подмосковье?

– Для реконструкторских мероприятий в Москве наш клуб обычно делал декорации в виде настоящих домов. Как это ни парадоксально, мы пришли к выводу, что проще и правильнее строить настоящие дома, чем бутафорию. Избы можно довольно быстро разбирать и собирать, перевозить с места на место. Понятно, что это не дома для полноценной жизни, но внешне они выглядят очень аутентично.

Постройки какое-то время просто хранились на нашем поле у деревни Морозово под открытым небом. Они не нуждаются в складском хранении, и даже, наоборот, предпочтительно держать их в сборе, потому что дерево постоянно ведет. Если сруб надолго оставить в разобранном виде, бревна может так закрутить, что потом изба не соберется. В какой-то момент мы подумали, почему бы не организовать на базе этих изб постоянно действующую экспозицию.

– Экспозиция работает летом?

– В этом году проработала до начала ноября, а сейчас ушла на консервацию до весны. Однако мероприятия будут еще проходить в новогодние праздники и на масленицу. Гости деревни смогут поучаствовать в ремесленных мастер-классах в кузнице, в приготовлении историчных блюд, производстве кирпичей и посуды из глины. Можно просто приехать и посмотреть, как был устроен быт деревни XVIIвека.

В плане истории окрестности Хотьково оказались очень удачным местом для нашего проекта. Как я говорил, район связан со Смутным временем. Кроме того, в Радонеже существовало дьяковское поселение, а во времена раннего Средневековья стояла крепость богатого скандинавского дружинника. В эпоху Сергия Радонежского здесь находилась ставка золотоордынского баскака, который собирал налоги. В более позднее время велением государя в Радонеж переехала огромная по тем временам ярмарка. Даже непосредственно на территории поля, где базируется наш проект, располагалось древнее селище.

– Как туристическое место окрестности деревни Морозово уже многим известны, благодаря этнопарку «Кочевник»

– Да, раньше «Кочевник» арендовал землю как раз у нашего клуба. К тому же рядом есть пейнтбольный клуб «Парк приключений». Можно сказать, что здесь собирается настоящий кластер с туристическими и культурными центрами на любой вкус и цвет.

Кроме того, неподалеку в селе Воздвиженском работает школа плотницкого мастерства «Новое старое». Я был знаком с ее основателем ныне покойным Дмитрием Александровичем Соколовым. Это был прекрасный реставратор старой школы, который учился еще у архитектора Л. Е. Красноречьева, стоявшего у истоков Кижей и музея «Витославлицы» под Новгородом.

За счет Кижей и Витославлиц в Новгороде в нашей стране возникла мощная школа реставрации деревянного зодчества. Правда, сейчас она постепенно приходит в упадок, потому что, во-первых, многие старые мастера уходят, и, во-вторых, сейчас нет клиентского запроса на эту тему.

В Подмосковье последствием развития этого направления стал музей деревянного зодчества в Истре. Изначально планировали создать что-то более масштабное по мотивам Витославлиц, но примерно к 1982 году развитие музея резко прервалось. В итоге в Истру привезли буквально несколько построек: один крестьянский усадебный комплекс, часовенку и ветряную мельницу, которая, к сожалению, недавно частично развалилась. Заметно, что с 1980-х годов в музее ничего не менялось, и объекты не реставрировались.

– Какие музеи живой истории вы бы взяли за образец?

– В России я бы назвал следующие неплохие музеи живой истории: «Ушкуй» и «Западная башня» в Калининграде, «Пушкинскую деревню» рядом с Пушкинскими горами в Псковской области, парк деревянного зодчества под Екатеринбургом. Есть неплохой музей «Славянская деревня Xвека» в Любытино Новгородской области, правда, больше похожий на этнографический музей. Интересный проект стартовал в г. Сортавала в Карелии в прошлом году – исторический парк с «Крепостью черного медведя».

В Европе я бы выделил археологическую деревню-музей «Украненланд» в Германии, посвященную западным славянам. Это один из лучших музеев по теме славянского деревянного зодчества. В Польше есть неплохая реконструкция славянского поселения в Волине и музей под открытым небом в Бискупине. В основном экспозиция Бискупина посвящена Раннему железному веку (VIII-IVвека до н.э.), но есть часть и по раннему Средневековью.

В Польше и Германии, по крайней мере, в тех местах, где я был, музеи живой истории сделаны на высоком уровне. Это может быть не связано с качеством реконструкции, а просто с уровнем сервиса. Кроме критерия научной аутентичности есть еще критерии удобства для гостей, качества инфраструктуры. Это тоже важно с точки зрения современного музея живой истории.

– Почему запрос на музеи живой истории у нас не такой большой, как за рубежом?

– Нам, как стране и обществу, нужно больше времени. Я не из числа людей, которые превозносят все заграничное, но параллель напрашивается. В Германии или Польше идея строить музеи живой истории начала реализовываться еще в начале XXвека. Примерно к 1920-1930-м годам в Европе уже были неплохие по современным меркам музеи такого типа.

По сути, эта культура формировалась там уже сто лет. Соответственно есть и «насмотренность» общества, и квалификация специализированных кадров, которые этим занимаются. В нашей стране сейчас возникает много музеев живой истории, но первые из них начали появляться только в 2000-х годах. Этой теме около 20 лет, поэтому, понятно, что ей надо выстояться.