Валерий Андриянов: «У каждой гармони из коллекции есть история»

Валерий Николаевич Андриянов – баянист, коллекционер музыкальных инструментов из деревни Игумново Раменского городского округа. В течение восьми лет Валерий Николаевич собирает гармони, баяны и аккордеоны разных видов и производителей, число которых уже превысило полсотни. Коллекционер оборудовал экспозицию в собственном доме в Игумнове, и это не просто выставка старых инструментов, а память об их владельцах – местных гармонистах. Валерий Андриянов лично знал многих деревенских исполнителей, поэтому за каждой гармонью в его коллекции кроется история.

–Валерий Николаевич,как вы увлеклись игрой на гармони?

– Я родился в селе Фаустово бывшего Виноградовского, а сейчас Воскресенского района. Отец ушел на фронт в 1941 году, а его родители остались одни в деревне под Егорьевском. Бабушку и дедушку парализовало, поэтому нам пришлось переехать к ним в Егорьевск. Помню, дом был захудалый: крыша текла, в дождик все тазы и ведра выставляли. Русская печка занимала полкомнаты, а я на нее любил залезать и слушать радио – тогда еще были старые бумажные репродукторы.

Однажды, когда мне было одиннадцать или двенадцать лет, мы со старшим братом собрались в лес заготавливать дрова. Обычно мы ездили на велосипедах: привязывали к ним пилу и топоры. У брата был велосипед, а у меня – нет, поэтому я сперва отправился к старшей сестре за велосипедом.

Приехал к сестре и увидел на гардеробе дедовскую гармошку ее мужа. В душу мне запала это старая гармонь. Про велосипед я спросил, а гармошку взял без спроса. Дома самостоятельно «пищал» на ней, пытался играть. В итоге всем надоел так, что меня прогнали музицировать в картошку.

На Троицу у нас был престольный праздник. Сестра с мужем приехали в гости и сообщили, что у них гармошку украли. Тут и выяснилось, что это я инструмент взял без спроса. За это брат меня ремнем так сильно выходил, что до сих пор помню. Жена брата, правда, пожалела меня, ведь за хорошее дело побили: хотел научиться играть. Она и отдала меня учиться в кружок баянистов при местном клубе.

После клуба я поступил в Егорьевскую музыкальную школу, начал по нотам играть. Баяна своего у меня не было, поэтому я взял доску, нарисовал на ней кнопочки и воображал будто играю. Преподаватель удивлялся, почему у меня ничего не получается, пока не узнал, что я дома не на баяне занимаюсь, а на доске. Он повел меня к директору школы, который велел выдать мне настоящий баян. Этот тяжелый баян московского производства я до сих пор помню.

Когда закончил Орехово-Зуевский педагогический техникум, женился, и по направлению приехал в Игумновскую школу преподавать музыку. В этой деревне в основном прошла вся моя жизнь. Сначала учил детей, потом пятнадцать лет отработал председателем нашего Дементьевского сельского совета. Позже вернулся обратно в школу и работал до ее закрытия. В последние годы перешел в игумновский храм завхозом. Помогаю батюшке вести хозяйственную часть.

– А как пришла идея собирать коллекцию гармоней?

– Собирать гармони я начал лет восемь назад. Здесь собраны не просто гармони, а именные инструменты, на которых играли ушедшие из жизни гармонисты из сел и деревень нашей округи: Игумново, Донино, Захарово, Дементьево. Раньше все эти деревни входили в один сельский совет. Так как я был председателем сельсовета, то знал каждого, кто у нас играл на гармони или баяне. В прежние годы на каждой десятидворке обязательно жил один, а иногда и два гармониста.

У каждой гармони или баяна из моей коллекции есть история. Например, заказной тульский баян композитора, музыканта, поэта Маслова Федора Ивановича. Он воевал, и баян сопровождал его на фронте. Однажды во время изнурительного боя с немцами Федор Иванович взял этот баян и начал играть Моцарта. Немцы прекратили стрельбу, и наши солдаты смогли, наконец, передохнуть. Часа полтора он играл, а потом снова пошли в бой. Федор Иванович Маслов после войны преподавал в ДК Воровского класс баяна, вел хор ветеранов.

Интересная гармошка Федора Ивановича Доронина. Он был пастухом и всегда брал с собой гармонь на пастбище: сам играл, а коровы «танцевали». Приехал однажды зоотехник из Гжели, удивился, что коровы спокойны, и удой хороший. Узнав, что пастух играет на гармошке на пастбище, решили на ферме тоже провести радио, чтобы коровы музыку слушали.

У Федора Ивановича была особенная гармошка. Такие инструменты делали гармонные мастера на заказ вручную, их называли любительскими. Обычно на корпусе так и писали: «любительская» или указывали фамилию гармониста. У нашего пастуха вывели его имя: «Федя». Мастера красиво украшали инструмент, инкрустировали, вырезали маленькие досочки, подбирали и вставляли слюду.

Любительскую гармошку делали не за один день и не за два, а больше года. Надо было душу приложить, дерево подобрать правильное, потому что от материала зависело звучание. Сейчас все заводские гармошки пластиковые, а тогда мастера выбирали грушу или яблоню.

Каждая гармонь звучит по-своему: одна звонче, другая тупее. Гармонь Логиновых считалась в этом смысле лучшей в деревне. Дом Логинова Дмитрия Ивановича сгорел, а его гармонь сохранилась у меня в коллекции.

–В окрестностях Игумнова жили мастера по производству гармоней?

– Их было не так много, а сейчас и вовсе не найдешь. Знаю, что в деревне Клишева за Раменским был такой мастер. У него заказывал гармошку Владимир Андреевич Зиновьев еще в шестидесятые годы. На ней он даже оставил подпись: «Лучшему другу Зиновьеву Владимиру Андреевичу». Эта гармошка сыграла более ста свадеб по нашим деревням. Владимира Андреевича часто приглашали вести свадьбу вместе с его родственницей Клавдией Васильевной Гречиной, которая была заведующей клубом в Дементьево.

Владимир Андреевич любил ездить в лес на Троицу. Брал самодельный трактор, прицеплял телегу, и все садились в нее с гармошками, с самоваром, и ехали гулять. Играл у него и брат Анатолий. Его баян тоже сохранился в коллекции.

Есть у меня также баян Борцова, которого в деревне прозвали Пищиком. Он ремонтировал и настраивал гармони – «пищал», отсюда и кличка. У Борцова в баяне все переклеено и переделано. Он сам перестраивал, красил, инкрустацию делал. У него в семье тоже все играли: два брата, дочка, сын. Никого из них уже не осталось, а баян стоит.

–Какие инструменты в вашей коллекции самые необычные?

– Уникальную саратовскую гармошку мне привез из села Татариново Михаил Иванович Рубцов. Она необыкновенная по форме – с колокольчиками.

Другой мой знакомый Зорин Николай Николаевич достал для меня у своего родственника в Раменском необычную белорусскую клавишную гармошку. Считается что такой клавишный вариант удобней для женщин. От аккордеона такая гармонь, конечно, отличается. На ней нет черных клавиш – диезов и бемолей, поэтому на гармони не все можно сыграть в чистых тонах.

Есть в коллекции также клавишная татарская гармошка. В мою коллекцию она попала со свалки, поэтому пришлось ее подправлять, восстанавливать. У татар свои песни и свой музыкальный строй.

Особое место занимает немецкая гармонь, которая тоже была найдена на свалке. Она была сделана по особому заказу мастером Катковым в Симбирске еще до революции. Ни один наш гармонист сыграть на ней не сможет, потому что она работает по принципу губной гармошки: на «вдох» и «выдох». Как такой раритет попал на свалку в Игумново – непонятно.

Другая необычная гармошка – сувенирная. Ее сделали к Олимпийским играм для иностранцев. Продавцов специально учили играть, чтобы завлекали покупателей. В основном эти маленькие гармошки уезжали за рубеж.

–Как в деревнях учили играть на гармонях?

– Чаще всего передавали умение по наследству. Например, у Масловых все в семье играли. Я уже упоминал Федора Ивановича Маслова, который на фронте исполнял Моцарта. Его братья Тимофей Иванович и Иван Иванович тоже были гармонистами.

В коллекции есть гармошка, которую мы подарили Ивану Ивановичу Маслову от сельского совета за работу по установлению обелисков нашим воинам. Иван Иванович был ответственным за строительство памятников в Игумново, Дементьево и Захарово. Играли также их двоюродные братья и родственники: Виктор Николаевич, Иван Николаевич, Олег, Алексей, Юрий Масловы и другие. Талантливая семья была.

Баян Тощева Юрия Михайловича после его кончины оказался практически весь разрушенным, так что оставалось только его утилизировать. Я поехал по скупкам и нашел точно такой же баян по цвету и форме как у него – первые выпуски немецкой фирмы «Вельтмейстер». Я включил эту копию в коллекцию, чтобы все-таки осталась память о гармонисте.

Я стараюсь по возможности не менять старые ремни и кнопки, оставлять инструменты такими, как они пришли в коллекцию. Они отражают характер каждого гармониста. Например, гармошка Владимира Захваткина сохранилась в таком непрезентабельном виде со следами склейки. Он любил выпить, и бывало, идет по деревне – дождь не дождь, играет, рвет меха, веселится. Даже падал с гармонью, все равно играл.

После гармоней я стал создавать и другую коллекцию. Почти три года собирал копии всех тридцати шести орденов Советского Союза, включая ордена союзных республик. Также к 75-летию победы заказал в Монетном дворе набор «Легенды нашей победы». Есть у меня и патефон военных лет, который побывал на фронте. Он компактный, его легко вешали на плечо и носили с собой, и звучала музыка в солдатской землянке.

При храме в Игумнове проходил детский фестиваль, на который я приносил некоторые свои гармошки, медали, патефон и выставлял на столиках, показывал детям, которые ходят в воскресную школу. К девятому мая выступал в автодорожном техникуме перед студентами: исполнял песни военных лет, рассказывал о патефоне и орденах. В нашем клубе проводил воспоминания о местных гармонистах. А посмотреть мою коллекцию приходят местные жители, прихожане игумновского храма и все желающие.