Валерий Буланцев: «Скирманово – место ожесточенных боев осени 1941 года»

С 25 октября по 12 ноября 1941 года на территории Рузского района шли бои с немецкими захватчиками за высоты у деревни Скирманово. Участник поискового отряда «Надежда» г.о. Руза Валерий Буланцев исследует этот важный эпизод в истории Битвы за Москву. Находки времен Великой Отечественной войны, сделанные в Скирманово и окрестностях, поисковики разместили в одном из помещений частного музея Сергея Докучаева в поселке Брикет. В интервью порталу «Подмосковье сегодня» Валерий Буланцев рассказал о ходе боев за Скирмановские высоты, а также о судьбах летчиков сбитого самолета у деревни Бужарово в 1941 году. Памятник героям был установлен в мае этого года на месте падения самолета.

– Валерий, расскажите, что лежит в основе вашей поисковой работы в отряде?

– Мы работаем в районе Рузы и к северо-западу от города, где в 1941 году наступала 10-я танковая дивизия Вермахта. Все экспонаты музея «Скирмановские высоты» найдены в этих местах. Основа поисковой работы состоит в том, что мы досконально изучаем документы не только с нашей, но и с немецкой стороны. Переводим журналы боевых действий, рапорты, доклады, донесения, допросы пленных. Для этого на свои средства покупаем микрофильмы в Национальном архиве США. В каждом микрофильме примерно 1000-1300 немецких документов времен войны, а документ может быть написан от руки. Нужно проделать огромный объем работы, чтобы все расшифровать, перевести, систематизировать.

Кроме этого, мы в контакте с немецким обществом участников Второй Мировой войны и их родственниками, достаем из семейных альбомов редчайшие фотографии, сделанные в наших местах в 1941 году. Часто музею ставят в упрек, что у нас слишком много немецких фотографий. Это сделано не для того, чтобы как-то превознести немецких захватчиков, а потому что у немцев – и у офицеров, и у рядовых – были с собой фотоаппараты, и они много фотографировали. В Красной армии фотоаппараты были запрещены, и съемку осуществляли только корреспонденты газет, поэтому снимков с нашей стороны осталось достаточно мало, и очень многие фотографии были постановочными. Чтобы отразить всю картину происходящих боев, естественно, необходимы фотографии, сделанные противником.

– История летчиков, сбитых в Бужарово, началась именно с такой немецкой фотографии?

– Да, однажды в альбоме военнослужащего Вермахта нашлась фотография сбитого советского самолета-разведчика Р-5. Он лежал в реке на фоне бужаровской церкви, поэтому было достаточно легко определить место, к тому же населенный пункт был подписан на самом снимке.

Конечно, нам стало интересно узнать судьбу летчика. В немецких архивах был найден допрос пленного пилота, предположительно, с этого самолета, и описание самого боя. Немцам важно было захватить в Бужарово мост через реку Истру, чтобы переправиться на другой берег. Они наступали двумя боевыми группами: одна шла на Бужарово, другая – на Ефимоново, причем к последнему шла основная часть танков. В Ефимоново захватчики не смогли занять мост, столкнувшись с героическим сопротивлением бойцов взвода химзащиты. Этот взвод оставался на левом берегу Истры, но подвиг его заключался не в том, что они якобы подбили двадцать вражеских танков (что маловероятно), а в том, что они не отступили, подорвали за собой мост через Истру. Они отрезали себе пути отхода и стояли насмерть. Неважно, сколько танков они там подбили – два или двадцать два. Они выполнили приказ, и все героически погибли. Другое дело, что немцы все равно прорвались, но не через Ефимоново, а через Бужарово.

– То есть им пришлось идти на Бужарово после боя у Ефимоново?

– Да, у немцев всегда была такая тактика: они шли двумя танковыми группами, и если застревала одна, прорывалась другая. Захватив мост в Бужарово, немцы сразу же перебрались на другой берег Истры, сделали плацдарм. Ситуация стала угрожающей, потому что немецкие танки оказались северней города Истры, прорвали фронт.

Экипаж Р-5 пытался препятствовать переходу вражеских танков через мост в Бужарово. Вообще Р-5 – это тихоходный самолет-разведчик. Он считался многоцелевым, но все-таки не был предназначен для того, чтобы атаковать мосты. Самолет шел на малой скорости, можно сказать, на верную смерть, но они пытались попасть в цель и уничтожить мост в Бужарово, чтобы немец не прошел. Летчики скидывали подвесные бомбы, можно сказать, голыми руками, а у немцев были автоматические скорострельные пушки, которыми они легко сбивали такие самолеты.

– Как удалось выяснить судьбы пилотов?

– Я обратился к своим коллегам-поисковикам, специализирующихся на самолетах, а именно к Сергею Каткову из одноименного поискового отряда «Надежда» города Коломны. Есть большая вероятность установить имя погибшего, если найти части мотора с серийными номерами. Можно поднять базу, узнать, на каком самолете стоял двигатель, когда он вылетел, когда не вернулся и кто был летчиком. У нас имелась фотография, название населенного пункта и допрос пленного летчика, схваченного в Бужарово. Его фамилия в немецкой транскрипции была не вполне ясна (как впоследствии выяснилось Брызгачев), однако был известен год рождения – 1918, место рождения – Рязань, имя и отчество – Иван Григорьевич. Сергей Катков взял все имеющиеся у меня данные и поехал в военный архив в Подольск, где проделал колоссальную работу. Он нашел, что самолет относился к 606-му легкому авиационному бомбардировочному полку, и что Брызгачев был летчиком-наблюдателем в этом самолете, а вел машину Мензаде Худус Айбарович – крымский татарин. В этом вылете они были вдвоем.

Мы стали выяснять судьбу И.Г. Брызгачева, и, оказалось, что после падения самолета он остался жив. Летчик был в плену, бежал к родителям жены в Белоруссию, где его еще раз схватили полицаи и отправили обратно в лагерь. Когда Брызгачева освободили из лагеря, он был отправлен в штурмовую бригаду. В Литве он еще раз попал в плен, откуда был вновь освобожден. После войны, естественно, дорога в небо для Брызгачева была закрыта. Сергей Катков нашел родственников, которые приезжали на открытие памятника в Бужарово. У них сохранились послевоенные фотографии летчика. Племянницы Ивана Григорьевича рассказывали, что он, увидев в небе самолет, всегда плакал. За побег с ним жестоко обошлись в концлагере – переломали все ребра. Естественно, здоровье после войны у него было уже подорвано.

По второму летчику Мензаде Худусу Айбаровичу сначала не было никакой информации. Однако когда Крым стал российским, там, образно говоря, активизировалась национальная культура крымских татар, они стали заново собирать свою историю, искать своих героев. Общество памяти крымских татар нашло родственников Мензаде. По их рассказам, до войны Худус Айбарович был артистом, выступал в театре в Симферополе, а потом поступил в летное училище, где, по семейной легенде, учился вместе с сыном Сталина Василием. Перед войной он вместе с Василием Сталиным даже приезжал в родное крымское село. Родственники помнят фотографию с Василием Сталиным, Мензаде и его матерью. Когда крымских татар депортировали, в суматохе фотография была утеряна.

– Останки летчика Мензаде найти не удалось?

– К сожалению, найти останки едва ли возможно. Кроме допроса Брызгачева есть также книга истории 69-го пехотного полка 10-й танковой дивизии Вермахта, где описаны воспоминания очевидцев этого инцидента. По их словам, из сбитого самолета спрыгнуло два летчика, которые упали прямо на немецкие позиции. Куда пропал Мензаде? Скорее всего, он оказал сопротивление, и его застрелили. Старожилы рассказывали, что после войны в Бужарово приезжали отряды комсомольцев, вскрывали одиночные могилы, и хоронили останки в братскую общую могилу. Были среди них летчики или нет – уже не установить.

– А обломки самолета не сохранились?

– Нет, Р-5 был фанерный. В 2011 году Сергей Катков еще застал в живых бабушку, которой было одиннадцать лет в 1941 году. Она видела самолет, бегала собирать блестящие алюминиевые ошметки от лопастей. Как только 17 декабря 1941 года Бужарово освободили от немцев, наши военные, видимо, забрали двигатель. Он был наименее поврежден, так как ушел в воду. Мы пробовали, искать остатки самолета в реке, залезали в воду, но ничего, кроме бытового мусора, не нашли.

Ко Дню победы в 2019 году в Бужарово на том месте, где был запечатлен самолет на немецкой фотографии, был установлен памятник летчикам Брызгачеву и Мензаде. Большое подспорье оказала в этом деле Светлана Бараева – руководитель дома культуры в Бужарово. Она вышла на нас в 2018 году, и вдохнула еще раз жизнь в эту историю (поиски мы вели в 2011 году), нашла новый позитивный вектор. Светлана быстро связалась с администрацией, нашла спонсоров. В итоге появился замечательный памятник летчикам на подмосковной земле.

– Экспозиция музея посвящена в основном боям за Скирмановские высоты. Расскажите подробнее об этом эпизоде битвы за Москву.

– Бои в нашей местности начались 25-го октября 1941 года. Немецкая 10-я танковая дивизия начала наступать по Минскому шоссе, дошла до Дорохова, но там ей готовила хорошую встречу вновь прибывшая 28-я танковая бригада, 82-я мотострелковая дивизия. Немцы, поняв, что дальше их ждут тяжелые бои, изменили направление удара на 90 градусов и пошли на Рузу. Смысл был такой: через Рузу выйти на Новопетровское и перерезать Волоколамское шоссе. Если бы им удалось осуществить этот план, то 16-я армия Рокоссовского оказалась бы в окружении, и подвиг 28 панфиловцев 316-й стрелковой дивизии был бы уже бесполезен.

Немцы нанесли удар по Рузе, где в этот момент находился сводный полк 133-й стрелковой дивизии. Когда формировался Можайский рубеж, 133-я стрелковая дивизия была переброшена с Калининского фронта, но в момент переброски немцы перерезали железную дорогу, и в итоге в Дорохово прибыл только один сводный полк, то есть по батальону от каждого полка. Так возникли сразу две 133 стрелковые дивизии: одна так и осталась на Калининском фронте со своим командиром, а другую (сводный полк) возглавил полковник Герасимов и бригадный комиссар Шабалов. Судя по документам, дивизию пытались дополнить, но она изначально занимала второстепенный рубеж на Можайской линии обороны.

Этот сводный полк в отличие от 32-й стрелковой дивизии Полосухина, которая попала на Бородинском поле в окружение, отходил к Рузе планомерно, по приказу. Бойцы заняли там позиции, ждали удара с запада, но неожиданно к ним во фланг выкатились 98 немецких танков. Почему именно 98? В танковых дивизиях у немцев было в основном 150-170 танков, но часть техники они уже потеряли в боях. 10-я танковая дивизия – это достаточно известное немецкое подразделение, сформированное в 1939 году. Оно активно участвовало в польской и французской кампаниях, в битве за Смоленск. Дивизией командовал Вольфганг Фишер, а конкретно 7-м танковым полком – Теодор Кайзер.

В состав 10-й танковой дивизии входили: два стрелковых полка, 7-й танковый полк, в котором было два батальона, саперный батальон, батальон разведки, мотоциклетный батальон, и, что самое интересное, эскадрилья ближней разведки. У них были свои самолеты! Кроме того, в дивизию входил 90-й артполк, 706-я рота тяжелых пехотных орудий (150 мм калибра), а в 49-м саперном батальоне были реактивные установки на броневиках по типу «Катюш» только более точные.

Когда эта 10-я дивизия – настоящий бронетанковый кулак – выехала к Рузе, немцы буквально смяли сводный полк нашей 133-й дивизии. У нас были только зенитные орудия, которые действовали малоэффективно против танков. Немцы дошли до Нестерово, переправились через Москву-реку, взяли Рузу, за Рузой они раздавили отходивший батальон 230-го учебного полка, который относился к 32-й стрелковой дивизии. Тем не менее, два часа бойцы Красной армии держались в Рузе, но потом решением командующего 5-й армией Говорова (потом под этим приказом подписался Жуков) командиров сводного полка 133-й стрелковой дивизии приговорили к расстрелу перед строем за сдачу города. Герасимов и комиссар Шабалов были расстреляны в Каринском.

Немцы после взятия Рузы быстро прорывались дальше в тыл 16-й армии. Они дошли, не встречая сопротивления, до деревни Старая и только тут остановились: дальше дорога была так сильно разбита, что проехать могли только танки. Как я говорил, в дивизии были еще стрелковые полки, колесный транспорт, грузовики. В Старом было принято решение, что танки поедут дальше, захватят Козлово и закрепятся на высоте, а оставшиеся солдаты в срочном порядке примутся за ремонт дороги длиной примерно в пять километров. Вся дивизия неделю работала над строительством гати, на которую немцы положили 45 тысяч бревен.

Пока строили дорогу, Теодор Кайзер, исполняя приказ Фишера, с 98 танками приехал в Козлово, но увидев, что соседнее Скирманово находится в более выгодной позиции, дал приказ ехать дальше и закрепиться на высоте в Скирманово. В Вермахте допускалась подобная свобода действий в выполнении приказов. Так как это был прорыв фронта, никакого сопротивления танки не встретили и здесь. Немецкие машины приехали в Скирманово, остановились на кладбище. С этого момента началось долгосрочное противостояние за высоты.

– Как шли бои за Скирманово?

– С 25 октября по 12 ноября совершались безуспешные попытки выбить немцев из Скирманово. Было положено много человеческих жизней, сожжено большое количество танков. Первой приказ выбить немцев с высот получила наша 28-я танковая бригада. В составе этой бригады было 38 танков (а у немцев – 98). 26 октября командир бригады Константин Алексеевич Малыгин приказал произвести разведку боем. Немцы подпустили два наших танка и расстреляли: КВ из-за брони смог уцелеть и уехать, а Т-34 сгорел. Малыгин доложил командованию 16-й армии, что в Скирманово большое количество вражеских танков, но ему не поверили и приказали атаковать снова. Командование ошибочно полагало, что в Скирманово прорвалось не более пяти немецких танков. 27-го октября была осуществлена вторая атака на плацдарм с участием артиллерии. В этот раз на поле боя остались пять наших танков. При этом военный комиссар 28-го танкового батальона Вячеслав Иванович Гришин, несмотря на огонь, все-таки смог ворваться в Скирманово на танке. Его танк был подбит, обездвижен. Немцы предложили Гришину сдаться, но он ответил огнем из башни. Гришин получил Орден Ленина посмертно.

Далее к Скирманово подошла 18-я стрелковая дивизия (Московская дивизия народного ополчения Ленинградского района), которой командовал Петр Кириллович Живалев. 4 ноября после артподготовки наши части вновь пошли на штурм Скирмановских высот. 5 ноября одна из атак увенчалась неожиданным успехом. Боец Андрей Федорович Маркушин самоотверженно закрыл немецкий ДЗОТ своим телом, и в замолчавший сектор обстрела хлынули наши пехотинцы, захватив господствующую высоту. К слову, это было раньше аналогичного подвига Матросова. Казалось, это была победа. П.К. Живалев тут же доложил в штаб 16-й армии о взятии Скирманово, но поспешил. Немцы контратаковали и через час вновь выбили наших солдат с высоты. 28 человек попало в плен. Живалеву этой ошибки не простили, но, слава Богу, не расстреляли, а назначили с понижением начальником штаба 82-й мотострелковой дивизии в составе 5-й армии. На его место 11 ноября назначили Петра Николаевича Чернышова.

Кроме этого, для немцев большим сюрпризом стало прибытие нашей 78-й стрелковой дивизии. Четвертого ноября, когда гать была с таким трудом, наконец, построена, немецкие колонны пехоты двинулись на Скирманово к своим танкам, но, к изумлению, встретили на гати красноармейцев. С этого момента на протяжении всего сражения за дорогу шли жесточайшие бои. Множество бойцов мы находим до сих пор именно у этой гати в лесу. 258-й стрелковый полк А. П. Белобородова, конечно, не имел танков, но, перерезав гать, он перекрыл немцам подвоз топлива и боеприпасов к Скирмановскому плацдарму. Танки в лесу не воюют, поэтому немцы сразу стали запрашивать помощь. С целью расчистить передвижение по гати прибыла дивизия СС «Рейх».

– Чем закончилось это противостояние?

– 12 ноября к Скирманово подошли уже три наши танковые бригады: 28-я Константина Алексеевича Малыгина, 4-я бригада Михаила Ефимовича Катукова, которой накануне сражения за Скирманово присвоили звание 1-й гвардейской, и 27-я бригада. В результате боя, который шел целые сутки, разбитые немцы бросили, наконец, Скирманово и отступили. Они оставили 19 подбитых танков, а у нас осталось гореть 15 машин. Такой разницы в потерях, хотя мы и наступали, удалось добиться благодаря тому, что наши танки были лучше бронированы, и тому, что перед атакой был нанесен мощный артудар. В результате этого удара командир немецкого танкового полка Теодор Кайзер погиб: в его танк попал крупнокалиберный снаряд. Так завершилась битва за Скирмановские высоты, но война после этого, конечно, не закончилась.