Виктор Новиков: «Каллиграфия воспитывает эстетический вкус»

Слово каллиграфия переводится с греческого языка как «красивый почерк». График, иллюстратор и мастер рукописного шрифта Виктор Новиков из Сергиева Посада знает все тонкости этого вида искусства. Примерно полтора года назад Виктор стал проводить занятия по каллиграфии в центре созидательного досуга под названием «Русский дворец интересов» в Сергиевом Посаде. Виктор Новиков уверен, что искусству красивого письма может научиться любой человек.

– Что является самым сложным в каллиграфии?

– На мой взгляд, сложнее всего обрести свободу. Все учебные заведения устроены так, чтобы ученик воспринимал учителя как непререкаемый авторитет. Если раньше человек ничем подобным не занимался, то все сказанное учителем он принимает за чистую монету. Мне кажется, что такое отношение к учителю будущему каллиграфу нужно преодолеть. Ученик должен до определенного момента слушать преподавателя, но потом ему следует развиваться самостоятельно. На занятиях я всегда говорю о необходимости самообразования. Я могу, конечно, показывать каждый раз, где нужно провести линию вправо, а где влево, но тогда изучение почерка затянется надолго. Важно постараться донести до ученика, что буква может быть написана по-разному.

Если у человека есть желание прочертить линию по-своему, я всегда разрешаю, иначе он почувствует себя замкнутым в каких-то школьных рамках. Я не хочу, чтобы ученик ощущал скованность, мне кажется, у него должен быть свой опыт, направленный на решение каких-то своих задач. В этом случае он станет развиваться очень быстро. Например, на мои занятия ходит один мужчина, который пишет больше, чем я задаю на дом. Он сам ищет какую-то новую информацию и развивается быстрее, чем другие.

– Для чего нужна каллиграфия простым людям?

– Не знаю. Я бы и сам хотел знать ответ на этот вопрос. Есть, конечно, научные исследования, которые говорят о пользе каллиграфии для мозга и в лечении каких-то нервных болезней, но на самом деле не все хотят заниматься каллиграфией из медицинских соображений. Мне кажется, что каллиграфия нужна для того, чтобы человек воспитывался эстетически, чтобы он смог в итоге отличить красивую букву от некрасивой. Это значит, что человек сможет отличить красивое здание от некрасивого, красивую картину от некрасивой, и постепенно будет развивать свой вкус. Я рассчитываю именно на это, я не ставлю задачу кого-то вылечить или кому-то исправить почерк.

Если человек приходит с какой-то своей задачей, он сможет применять каллиграфию в своем личном творчестве. Я стараюсь дать людям больше навыков, чем просто умения красиво подписать открытку. То, что я даю – это, образно говоря, килограмм, а подписанная открытка – это всего десять грамм. Я не стремлюсь задавать определенное направление, ученики должны найти собственное применение каллиграфии. Если бы дело было только в открытках, то двух-трех занятий было бы достаточно.

– На какие древние образцы письма вы ориентируетесь?

– Мы изучаем европейскую каллиграфию. Конечно, в восточной каллиграфии тоже есть много интересного, но без знания языка и понимания строя его грамматики освоить ее нереально. Я одно время пытался изучать японскую каллиграфию, но сами японцы с трудом понимают ее, поэтому бросил это дело. Церковнославянское письмо у нас также есть в курсе, но не как основа, а как одна из его частей. В качестве образцов в каллиграфии используются переработанные древние примеры письма. Существует порядка десяти основных почерков, которые мы последовательно изучаем один за другим. Занятия проходят два раза в неделю в течение года. За это время человек, в принципе, может изучить все основные виды почерков и на их основе углубляться самостоятельно в каждый из них.

– Нужны ли человеку художественные способности для освоения каллиграфии?

– Не думаю. Из своего опыта я понял, что люди с художественными навыками, конечно, схватывают что-то лучше, но приходили и такие художники, у которых особо не получалось. В то же время люди, не имевшие никакой художественной подготовки, показывали хорошие результаты. Я считаю, что для каллиграфии не нужен какой-то особый талант. Человек просто садится и пишет, и его успех зависит от того, насколько сильно он стремится освоить мастерство. Говорят, что творчество художника складывается на девяносто процентов из труда и на десять процентов из таланта. В каллиграфии же достаточен один процент таланта, а он есть у каждого, все остальное – это упорство. Все зависит от того, сколько человек способен потратить своего времени, насколько ему это действительно интересно.

– На ваш взгляд каллиграфия входит в моду?

– Существует немало курсов каллиграфии в Москве. У нас в Сергиевом Посаде, вроде бы, наши курсы только одни. По крайней мере, я не слышал про другие. К сожалению, каллиграфия – это пока только хобби, популярное в определенных кругах. Хотелось бы, чтобы каллиграфия вышла на другой уровень. В Европе она считается полноценной профессией. Каллиграф может зарабатывать и выполнять заказы. Это могут быть не просто логотипы, но и проекты намного более серьезные. У нас это развивается очень медленно или вообще не развивается. Профессиональному каллиграфу не нужно останавливаться на небольшой красивой надписи для какого-нибудь сайта, а делать более масштабные и концептуальные вещи, которые являются полноценным видом творчества. Для дизайнера же каллиграфия – это только небольшая и, можно сказать, побочная сторона его профессии. Он может верстать книгу, создать веб-дизайн, а может написать каллиграфию.

– У вас уже есть выпускники?

– Наши курсы работают с прошлого лета. Сначала люди приходили на что-то конкретное, например, на церковнославянскую каллиграфию. Была текучка, поэтому первого выпуска как такового не было. Когда я почувствовал, что команда получается нестабильная, то предложил всем вместе сделать календарь. Мы сами поставили себе сроки, но в итоге не уложились в них, и календарь так и не получился. В этом году должен быть уже полноценный выпуск. Я надеюсь, что окончившие курс смогут с легкостью написать текст любым почерком.

Выпускники будут знать приблизительно двенадцать почерков. У нас четыре класса, в каждом из которых по три почерка. Классом мы называем уровень сложности. С определенного исторического периода почерки стали похожими между собой. В X-XI веках утвердился английский алфавит. С тех пор менялось написание отдельных элементов, но построение буквы оставалось тем же. Те почерки, которые существовали до десятого века, несут в себе такую индивидуальность, что их буквы могут быть совсем неузнаваемыми сегодня. Это своеобразие интересно изучать, но мы остановились на тех почерках, которые похожи на привычные образы букв.

– Какие инструменты нужны каллиграфу?

– Для того чтобы писать каллиграфию в домашних условиях, нужно совсем немного: перо, тушь и бумага. Практически весь курс мы используем широкое перо, но в каждом классе есть по одному почерку, который мы выполняем тонким. У нас в городе есть магазин художественных товаров, где можно купить специальное перо, но оно есть не в каждой лавке для художников. Сейчас можно купить еще перьевые авторучки. Их преимущество в том, что они бывают очень широкие. Мы используем бумагу для черчения, потому что она плотная и с гладкой поверхностью.

Бумага на занятиях специально расчерчивается под тот или иной шрифт. Каждый почерк, как правило, имеет свой определенный наклон, а некоторые не имеют наклона. Существуют два подхода к вопросу предварительного расчерчивания бумаги. В первом случае все заранее линуется и даже намечаются карандашом очертания букв и различные завитки. Другой подход более свободный и более творческий, в нем текст пишется сразу на чистом листе бумаги без какой-либо разметки.

Еще для каллиграфии можно использовать обычные кисти. В древности перья были деревянными. Самое древнее перо, как я понимаю, представляло собой палочки, заточные как отвертка. Потом стали использовать гусиные перья. Как-то я пробовал писать бамбуковым пером, и мне понравилось, потому что оно приятно скользит по бумаге. Все-таки я уже приспособился к современным металлическим перьям, ими мне привычнее работать.

– Что делает букву красивой?

– В рисунке буквы важно чередование толстой и тонкой линии. Современная буква имеет одинаковую толщину во всех своих точках. Человеку приятнее для глаз читать буквы, где есть контраст тонких и толстых элементов. Даже шрифты, которые визуально выглядят так, будто толщина линий везде одинакова, на самом деле все равно имеют разную ширину элементов. Если сделать все линии в точности одинаковыми, то будет казаться, что тонкая линия толще, чем в широких местах.

Добиться разной ширины линий при письме можно двумя способами. В так называемой английской каллиграфии рисунок букв такой же, как в итальянском курсиве. Разница в том, что итальянский курсив мы пишем широким пером, а английскую каллиграфию – тонким. Это два принципиально разных подхода. Когда я пишу английскую каллиграфию тонким пером, там, где надо, чтобы линия была толстая, я нажимаю, а там, где нужна тонкая – веду без нажима. Итальянский курсив, где мы используем широкое перо, можно считать классикой. Здесь я уже не нажимаю на перо в том месте, где мне нужна толстая линия. Она выходит у меня толстой сама собой, из-за ширины пера. Получается, что рисунок буквы в этих двух почерках почти одинаковый, а способ написания разный.

– Существует ли сегодня практика создания рукописных книг?

– Я думаю, что такие книги есть, но они должны быть очень дорогие, и едва ли оправдывают затраченные на их написание усилия. На мой взгляд, сегодня такие книги не нужны. Рукописную книгу можно разве что сразу сдать в музей. Когда не было печатных средств, в ручном написании книг была обоснованная необходимость. Каллиграфия как вид творчества возродилась не так давно. После изобретения печатных станков она практически исчезла, и существовала в основном именно для того, чтобы красиво написать что-то от руки с росчерками. В таком виде она дожила до начала XX века, когда англичанин по имени Эдвард Джонстон открыл ее заново и стал, можно сказать, родоначальником каллиграфии уже в наше время.

– Как вы сами увлеклись каллиграфией?

– В художественном институте, где я учился, была тема каллиграфии, когда мы проходили шрифт. Там, конечно, все было очень приблизительно, это был ознакомительный курс, но меня он заинтересовал. Почти сразу после этого один знакомый художник предложил мне выполнить несколько календарей для книжных магазинов, используя каллиграфию. Когда я работал в области дизайна, то писал гусиными перьями, причем не той стороной, где они обычно затачиваются, а «хвостом». Это был экспериментальный опыт. Примерно полтора года назад меня привлек к преподаванию каллиграфии отец Павел Великанов, настоятель Пятницкой церкви и автор идеи создания «Русского дворца интереса» в Сергиевом Посаде. Благодаря нему я вновь обратился к каллиграфии, изучил ее еще глубже. Я вообще-то художник, у меня в основном заказы на иконы и на разные картины. Поэтому каллиграфия – это для меня чистое творчество, потому что я ее не продаю, я ее преподаю.