Богословская пустынь – исчезнувший монастырь на Клязьме

Успенская церковь в селе Богослово под Ногинском была построена в середине XIX века, но история церковного погоста намного древнее. Первый деревянный храм Иоанна Богослова, стоявший у места впадения реки Шерны в Клязьму, был известен еще до польско-литовского разорения. Он входил в число самых древних приходов округи наряду с храмами Воскресения Христова в Павловском Посаде, Петра и Павла в Обухово и Николая Чудотворца в Авдотьино. В XVIIIвеке на Богословском погосте появился монастырь, который просуществовал несколько десятилетий, но был упразднен.

После Смутного времени древняя церковь апостола Иоанна Богослова на погосте исчезла, а на ее месте осталось лишь кладбище и ветхий деревянный крест-памятник. В следственном деле о споре за церковную землю с помещиком Василием Яновым приведено такое свидетельство старожилов: «В 1700 году на то кладбище пришед монах зовомый Питирим неведомо откуда и по какому указу, поселясь самою малою кельею». Десять лет инок Питирим жил отшельником на пустынном Богословском погосте, затем построил деревянную часовню, а потом и новую церковь. В 1720-е годы деревянный храм на Богословском кладбище заменили каменным и освятили в честь Успения Богородицы.

Любопытна связь бывшей Богословской пустыни с другим монастырем – Введенской Островской пустынью на Вятском озере. Как и Богословская обитель, она появилась вблизи Владимирского тракта, но уже на территории Владимирской губернии недалеко от города Покрова. Монастырь основали в конце XVIIвека старцы Сергий и Тимофей. В глухом лесу и на острове, окруженном водами Вятского озера, они построили келью и часовню. Монахи желали укрыться здесь от мира, но через несколько лет слух о лесных подвижниках распространился по округе. На берег озера приходили монахи, умоляя отшельников принять их в островной скит. Со временем число братии увеличилось, поэтому старцы Сергий и Тимофей обратились к царю Петру Iи церковному начальству о позволении построить деревянный храм. Разрешение было получено, и на острове появилась церковь Введения Пресвятой Богородицы, а на Владимирском тракте – часовня для сбора пожертвований в пользу лесного скита.

После смерти основателя Островской пустыни Сергия строителем обители назначили иеромонаха Нектария, который попытался перенести монашескую общину из Вятского озера в соседнюю Богословскую пустынь Московской епархии. Летописец указывал, что Нектарий и пятеро монахов забрали с собой «церковную утварь, книги, хлеб, всякий скот и монастырские припасы» и отправились на новое место. Монахи Богословской пустыни, не имея начальника, попросили церковные власти сделать своим строителем Нектария, а Островскую пустынь, из которой тот ушел, приписать в подчинение Богословской. Обосновавшись на новом месте, Нектарий разобрал и продал построенную Сергием и Тимофеем церковь на острове Вятского озера, а придорожную часовню на Владимирке отдал священнику села Покров.

Таким образом, благодаря Нектарию Богословская пустынь в Московской епархии укрепилась, а Островская обитель Владимирской епархии, наоборот, пришла в полное запустение. Однако Островскому монастырю не суждено было исчезнуть. Старец Тимофей и остатки братии опустевшей обители пожаловались на иеромонаха Нектария властям. Духовное ведомство, разобравшись в споре, встало на сторону монахов Владимирской епархии и велело вернуть церковные постройки и имущество Введенской обители.

Введенская Островская пустынь смогла пережить период упадка и сохранилась до нашего времени, а Богословская обитель на Клязьме исчезла. В середине XVIIIвека новый строитель обители инок Димитрий – в миру Данила Гусев – вместе с сообщником Кириллом Алексеевым тайно распространил в обители хлыстовщину, что, возможно, роковым образом повлияло на судьбу монастыря. Через несколько лет после скандала Богословская пустынь была упразднена как монастырь, а Успенский храм обращен в приходской.

Хлыстовство в то время проникло даже в монашескую среду, например, Ивановский, Варсонофьевский и Чудов монастыри в Москве стали рассадниками тайной ереси. Сектантов было сложно распознать, потому что внешне они соблюдали все обряды православной церкви. Одним из зараженных хлыстовством монастырей стала и подмосковная Богословская пустынь.

Дореволюционный автор Е. Пеликан в материалах о хлыстах и скопцах приводил свидетельство допроса сектанта Осипова, который сознался, что его учитель Трофимов сочинил обряд наподобие церковного причастия. Он давал сектантам после радения – «верчения, трясения и говорения речей» – пять хлебов, испеченных якобы с кровью младенца. Один из таких хлебов Трофимов передал и в Богословскую пустынь Дмитрию Гусеву. Правдиво ли это свидетельство, остается неясным, но по виду оно больше похоже на сильно преувеличенные слухи о раскольниках-гусляках. Они вели закрытый образ жизни, из-за чего в XIXвеке их считали поголовно разбойниками, мошенниками и колдунами.

После революции 1917 года богослужения в Успенском храме прекратились не сразу. На должность священника церкви села Богословское в тяжелые для православия годы был назначен уроженец Дмитровского уезда отец Алексий Сперанский. После коллективизации отец Алексий, не оставляя священнического служения, устроился в колхоз кузнецом. Всю неделю священник работал в кузнице, а в субботу и воскресенье снимал фартук, надевал облачение, служил и проповедовал. Однако трудовой образ жизни не спас священника от расправы, в 1937 году его арестовали и расстреляли по ложному обвинению. В 2000-м году о. Алексий Сперанский был прославлен в лике новомучеников, а на уцелевшем доме в Богослово, где он жил, в наше время появилась мемориальная табличка.