«Хочу похоронить его на родной самарской земле»: брат просит помощи в поиске пропавшего на СВО бойца

С 10 марта не выходит на связь солдат ЧВК «Вагнер» из Самары Виталий Гужин. По неподтвержденным данным, он погиб. Брат пропавшего просит помощи в возвращении бойца или его тела домой – ему не нужны миллионы компенсации.

БЕЗРАДОСТНОЕ ДЕТСТВО

Братья Гужины – сироты. Оба воспитывались в интернате №4, расположенном на улице Вольской. Как вспоминает Максим Гужин, мать вскоре после рождения детей загремела в психиатрическую больницу на пожизненное содержание. А отец от горя стал сначала выпивать, а потом подсел на наркотики.

«Мы росли, предоставленные сами себе. Подкармливали нас соседи.  Мне было 8 лет, а Виталику на год меньше, когда однажды за нами приехали сотрудники опеки и увезли в детдом. А папа через несколько месяцев умер от наркотиков», - начинает Максим рассказ о своем безрадостном детстве.

В интернате, по его словам, в целом жилось неплохо – ребят не били, голодом не морили. Но вот за территорию погулять не выйдешь. Домашние дети детдомовских травили – из-за одинаковой одежды дразнили инкубаторскими.

Если у Максима самостоятельная жизнь сложилась неплохо – он получил специальность, устроился на работу, женился, воспитывает двух детей, взял ипотеку, то младший практически сразу свернул на кривую дорожку. После детдома он поступил в ПТУ на плотника, но так и не доучился – в одном из городских парков принял участие в групповой драке и довольно прилично избил своего соперника. Сел тогда на три года.

Во второй раз сел уже на 3,5 года за угнанный на набережной Волги велосипед. А в третий – за наркотики, которые полицейские нашли в автомобиле, где ехал Виталий с компанией. По словам брата, они были не его, но он взял вину на себя, иначе при групповом раскладе дали бы всем и более длинные сроки. А тогда Гужина приговорили к 10 годам лишения свободы.

ПОМОЧЬ ПЛЕМЯННИКАМ

«В ИК-16, где сидел брат, приезжали вербовщики ЧВК «Вагнер», но он не рвался на фронт. А в октябре я попал в ДТП, лежал в реанимации в коме. Шансов выкарабкаться у меня было немного. И Виталик позвонил моей жене и сказал, что подписал контракт. Ведь если я умру, то кто будет поднимать племянников, платить ипотеку? Карточку, на которую перечислялись его боевые, он отдал моей супруге», - рассказывает Максим.

Он смог выжить, пошел на поправку. А брат уже был на передовой. В редкие увольнительные, когда Виталия отпускали в «зеленую зону», он звонил брату с телефонов продавщиц магазинов. Сообщал, что у него все хорошо, но подробности ему разглашать запрещалось. Максим даже не знал, где конкретно он все это время дислоцировался. Однажды брат сообщил ему, что получил ранение в ногу, лежал в госпитале. Но после выздоровления снова встал в строй.

Разговаривали они и о будущем. Контракт у Виталия истекал 5 апреля. Он говорил, что после возвращения домой займется бизнесом -  арендует гараж и откроет в нем швейную мастерскую. Он с детства увлекался шитьем, таким немальчишеским хобби, а в колонии научился работать на профессиональном швейном оборудовании.

ЗАВЕЩАНИЕ

10 марта Виталий позвонил со СВО в последний раз. Разговор был ни о чем – как дела, нормально, как нога, не беспокоит. С того дня – тишина. Максим подал запрос в ЧВК «Вагнер», на днях пришел ответ, что Виталий Гужин числится пропавшим без вести.

«А я разговаривал с его другом по зоне, это человек, которому брат доверял. Они вместе подписали контракт и ушли на фронт, вместе были в одном подразделении. Так вот, он мне сказал, что 15 марта Виталик погиб – к нему в окоп прилетел снаряд. Он не мог соврать или ошибиться. Почему тогда в ЧВК говорят, что брат не погиб, а пропал без вести?» - задается вопросом Максим Гужин.

По его словам, однажды состоялся тяжелый разговор с Виталием. Он понимал, что на фронте может и погибнуть. И сообщил, что написал в завещании, чтобы тело привезли в Самару, брату. Ведь у Виталия кроме него нет в этом мире ни одной родной души. Максиму было непросто все это слушать. Но это фронтовая реальность, и даже такие вопросы надо решать при жизни.

«Я знаю, что иногда ЧВК «Вагнер» хоронит своих бойцов своими силами, на своих кладбищах. Я категорически против, чтобы брата похоронили где-то на чужбине. Он должен лежать на родной самарской земле. Обращаюсь к «Вагнеру» - пожалуйста, верните мне брата», - молит Максим.

Он говорит, что ему не нужны никакие деньги, только лишь бы братик вернулся домой – живым или мертвым, но вернулся. А Максим, в свою очередь, надеется на чудо и обещает хранить память о нем, рискнувшем жизнью ради благополучия своих родных и всей России.

Ранее мы писали о том, как живым нашелся боец, пропавший без вести на СВО.