Как в Подмосковье борются с детской онкологией

Рак занимает второе место в списке причин детской смертности в России после гибели от несчастных случаев. В среднем в год злокачественные ново­образования диагностируют у 15–20 человек в возрасте до 18 лет на каждые 100 тыс. населения. За последние годы смертность от рака среди детей в Московской области сократилась практически на 20%. Немалая заслуга в этом принадлежит специалистам онкологического диспансера (ГБУЗ МО «МООД») в Балашихе, где работает единственное профильное детское онкологическое отделение в регионе. Корреспондент «Подмосковье сегодня» поговорил с родителями маленьких пациентов, которые точно знают, что рак можно вылечить.

«Врачи уговаривали отказаться от ребенка»

Оксана и Эльдар (имена изменены)
Диагноз: опухоль головного мозга

Сейчас Эльдару 2,5 года. Мальчик любит, сидя на кровати, перекидывать с мамой мяч, а еще он может часами рыться в ее косметичке. Год назад в голове Эльдара обнаружили опухоль размером с мяч для пинг-понга. За это время ребенок перенес трепанацию черепа и курс химиотерапии. Но первый страшный диагноз сыну Оксаны поставили еще во время беременности.

– На десятой неделе я подхватила жуткую инфекцию, – вспоминает Оксана. – Буквально после УЗИ, которое еще показало, что плод развивается здоровым. В следующий раз на обследование я пришла только через девять недель – все это время я температурила. На этот раз врачи обнаружили у ребенка множественные кисты головного мозга.

После родов стало ясно, что кисты – не единственное осложнение от болезни. Мальчик родился с явными внешними дефектами лица и головы. Послеродовое обследование было неутешительным.

– Мне сказали, что мой ребенок инвалид, – говорит Оксана. – Что он не будет разговаривать и даже сидеть. «Зачем он тебе? Все равно устанешь и сдашь его в интернат». Я до сих пор в деталях помню этот разговор. Но я решила бороться.

На МРТ (магнитно-резонансная томография. – Прим. ред.) семья ездила в Москву каждые два-три месяца. Параллельно Оксана лично занималась развитием малыша. К полутора годам Эльдар начал ходить, держась за стенку, и произносить некоторые звуки.

– Только на шестом обследовании головного мозга врачи Института нейрохирургии им. академика Бурденко обнаружили опухоль размером 4х6 см, – рассказывает мама Эльдара. – По их словам, он, скорее всего, с ней родился… Как можно было ее сразу не увидеть? Сначала кисты и прогнозы врачей. Думала, страшнее быть не может, а потом еще и это. Руки начали опускаться.

Опухоль мальчику удалили в августе прошлого года в Институте нейрохирургии им. академика Бурденко. Операция прошла с осложнениями – гидроцефалия. Эльдару установили шунт и перевели в онкодиспансер в Балашиху, чтобы добивать остатки новообразования «химией».

– Здесь меня сразу обнадежили, – говорит Оксана. – Сказали, что этот вид опухоли хорошо изучен и терапия должна окончательно помочь. Удивили и условия пребывания: отдельные для мамы и ребенка палаты с душем, холодильником и микроволновкой.

Химиотерапию Эльдар переносил тяжело – постоянная тошнота, рвота, капризы. К концу первого курса, который продлился около трех недель, мальчик потерял все навыки, заработанные таким трудом: перестал ходить, сидеть и говорить. Но лечение дало главный результат – недуг отступил.

– Сейчас у нас ремиссия, – говорит мама. – Регулярно сдаем анализы и ждем поддерживающего лечения. На этот раз в Балашиху мы попали с обычным бронхитом, в нашем случае даже при малейших простудах нужно обращаться в профильные учреждения – мало ли что. Иммунитет еще очень слабый, ребенка нужно оберегать от любых ненужных контактов и сквозняков.

В этом марте Эльдар перенес успешную операцию по удалению кисты. В планах у мамы обратиться к пластическому хирургу, когда сын окрепнет – исправить дефекты внешности. Мальчик активно рушит прогнозы врачей из роддома – он снова начал ходить.

– Самое важное, что пережили мы все это вместе. Всей семьей. Сейчас дома меня ждут муж и старший сын, которому семь лет. Они поддерживали меня все это время, – заключает Оксана.

«Потом у него почернел бок, думали, ударился где-то»

Наталья (бабушка) и Николай (имена изменены)
Диагноз: лейкоз

Самая главная проблема детской онкологии – позднее выявление недуга. Как отмечает главный детский онколог Московской области, заведующая детским отделением онкоцентра в Балашихе Евгения Инюшкина, львиная доля юных пациентов поступает в учреждение уже на третьей и четвертой стадии болезни. И дело здесь не только в острой нехватке в стране педиатров-онкологов.

– Взрослый человек помнит про рак всегда и, если замечает что-то странное, сразу обращается к профильному врачу, – говорит Инюшкина. – Про возможность злокачественной опухоли или заболевания у детей родители задумываются в последнюю очередь, когда ребенку уже совсем плохо.

Так случилось и с 16-летним Николаем. Когда подросток поступил в онкоцентр в первый раз, счет шел уже даже не на месяцы.

– В 2016 году Коля с родителями улетел отдыхать в Таиланд, – рассказывает его бабушка Наталья. – За две недели сходил на море два раза – жаловался на слабость. Думали, акклиматизация. Потом у него почернел бок – ну ударился где-нибудь. Вернулся домой, опять слабость – снова акклиматизация.

Только когда у мальчика поднялась высокая температура, решили поехать в больницу. Родители в то время готовились к рождению второго ребенка, так что сопровождать подростка вызвалась бабушка. Прямо на приеме у врача Коля потерял сознание.

– У него экстренно взяли анализ крови, – вспоминает Наталья. – А дальше… я такое только в кино видела. «Скорая» с сиреной несется по шоссе, ей все уступают дорогу. Как сказали врачи, в Балашиху мы поступили уже очень плохими: селезенка и печень были увеличены. Вокруг какая-то суета, шумно. Отделение еще старое было, с общими палатами. А Коля лежит на кровати со стеклянными глазами и спрашивает: «Бабушка, все будет хорошо?»

Терапия помогла довольно быстро. Первый курс лечения занял 36 недель. Недуг отступил. Спустя почти два года реабилитации Коля готовился вернуться в обычную школу, мечтал, что будет играть с друзьями в любимый футбол и пойдет на рыбалку. В апреле этого года у мальчика случился рецидив.

– Нас ждут новые 10 блоков «химии», – говорит Наталья. – Мы уже на третьем. Шесть недель дома, две здесь. Специалисты говорят, что теперь полностью побороть недуг поможет только пересадка спинного мозга. Готовимся к операции. Делать будем в Институте им. Рогачева. Внук пока не знает.

Кахексия (крайнее истощение организма, которое возникает при онкологических заболеваниях. – Прим. ред.) после курсов химиотерапии – вещь индивидуальная. Все зависит от реакции организма на определенные препараты. Николай набрал вес и, по словам бабушки, тяжело переносит это психологически.

– Он всегда был спортивным парнем. А сейчас кости слабые, спортом заниматься нельзя, – поясняет Наталья.

Большую часть дня мальчик проводит в телефоне, интернет в этой ситуации становится настоящей проблемой.

– Подростки сейчас все с гаджетами умеют обращаться. Могут все погуглить. Не знаю, чего он начитался, но от него как будто последняя вера ушла. Ляжет на кровать и твердит: «Бабушка, детство проходит». Если хоть на секунду отвлечься, то сейчас здесь созданы прекрасные условия: отзывчивый коллектив, игровые комнаты, и школа есть прямо в отделении. Но Коле сейчас ничего не надо. Волонтеры приходили с подарками, он их не пустил. Про вас даже спрашивать не буду, точно не станет разговаривать. Сейчас тяжелый период, но мы будем бороться, – добавляет бабушка. На ее глаза наворачиваются слезы, но она сдерживается и уходит к внуку.

«Ребенок не должен видеть ваших слез»

Светлана (бабушка) и Вероника (имена изменены)
Диагноз: лейкоз

Веронике 12 лет. Через узкое окошко бокса видно, как девочка лежит на кровати и сверлит глазами стену. Заходить посторонним в палату нельзя из-за острого течения болезни – есть риск занести инфекцию. Лейкоз – не первый страшный диагноз для юной пациентки. Вероника родилась с ДЦП (детский церебральный паралич. – Прим. ред.).

– На втором месяце беременности у дочки случился эпилептический припадок, – вспоминает бабушка Вероники Светлана. – Это дало такие осложнения. Как только родился ребенок, отец ушел из семьи. Дочка замкнулась в себе, начала странно себя вести, попала в психиатрическую больницу, а потом в интернат в Егорьевске. Воспитание девочки я взяла на себя.

Светлана решила, несмотря ни на что, максимально социализировать ребенка. Заручившись поддержкой нескольких фондов, бабушка показывала девочку лучшим специалистам области, возила на реабилитацию в Европу и Китай.

– С детства у девочки не разводились руки, – говорит бабушка. – Мы ездили в Крым плавать с дельфинами. Однажды сидели на пляже, и у Вероники пошла кровь из носа. Тогда я подумала, что она перегрелась на солнце. Оказывается, это было первым звонком.

Вернувшись домой, бабушка случайно обнаружила у Вероники за ухом небольшой шарик.

– Мы сразу после возвращения из Крыма легли на очередную реабилитацию в медцентр в Домодедове, – говорит Светлана. – Там я рассказала врачам про этот шарик. Сначала они подумали, что это лимфоузел, потом взяли кровь на анализ…

Так, в 2014 году бабушка и внучка впервые оказались в Балашихе. Вероника пришла сюда практически своими ногами – многолетняя реабилитация дала плоды. Уже после первого курса «химии» руки и ноги повисли, как плети.

– Мы уже и ели ложкой сами, даже звуки начали говорить, 15 слогов выучили, – делится бабушка. – Тогда все пропало. Выть хотелось, по стенке от бессилия сползала. Плакала по ночам в туалете. Здесь по-другому нельзя. Ребенок твоих слез видеть не должен. Но потом решила, что никому ее не отдам – ни богу, ни дьяволу.

Благодаря своевременной помощи рак поддался лечению довольно быстро. Вероника вошла в ремиссию и перешла на поддерживающее лечение. Через три года Светлана уже сама безошибочно определила, что с Вероникой снова что-то не так.

– Ты начинаешь жить другими мерками, все записываешь, отмечаешь, – говорит бабушка. – Мы регулярно сдавали анализы. Один из них мне очень не понравился, хотя врачи сказали, что нужно подождать, через короткое время я отвезла Веронику на еще одни анализы. Оказалось, не ошиблась – рецидив.

В очередной раз в онкодиспансер бабушка и внучка поступили 26 апреля. Светлана отмечает, что этот курс девочка переносит намного легче, чем три года назад.

– Я уже не задаю себе лишних вопросов: за что? Почему? И никому здесь не советую этого делать. Хочешь плакать? Иди в туалет и рыдай, а потом представь, что рак – это насморк, который можно элементарно вылечить, и возвращайся к ребенку.

При каких симптомах ребенка нужно немедленно показать врачу?

– У ребенка изменилось поведение, он перестал есть, появились постоянные жалобы на боли в разных частях тела.

– Он стал более раздражительным, жалуется на постоянную усталость.

– Утренняя рвота или тошнота, ухудшение зрения.

– Изменение цвета кожи, появление геморрагической сыпи, кровоизлияний, появление на теле любых дополнительных объемных образований.

Справка

ГБУЗ МО «Московский областной онкологический диспансер» – это ведущее специализированное лечебное учреждение Подмосковья, которое оказывает современную специализированную (консультативную амбулаторную и стационарную), высокотехнологичную хирургическую, химиотерапевтическую, радиотерапевтическую и паллиативную помощь больным из региона (взрослым и детям) со злокачественными новообразованиями и предопухолевой патологией.