Подмосковные блокадники поделились воспоминаниями о самых страшных днях своей жизни

Сегодня Россия отмечает День снятия блокады Ленинграда, которая стала одной из самых трагических страниц в истории Великой Отечественной войны. Сегодня в Подмосковье проживает более 850 блокадников. Накануне торжественной даты некоторые из них поделились своими бесценными воспоминаниями с корреспондентом «Подмосковье сегодня».

Владимир Мальдов, Нахабино: «Мы вылезли из-под одеяла, а дом напротив исчез»

Нашему герою сегодня 85 лет. А на момент начала войны мальчику едва исполнилось 4 года. Вместе с родителями и младшим братом он жил в Ленинграде в коммунальной квартире. Отец ушел на фронт, а мама продолжила работать в городе.

– Самое яркое воспоминание тех лет – это обостренное чувство голода, – рассказывает Владимир Афанасьевич. – Нам с братом все время хотелось есть. Мы ждали, когда мама приготовит на общей кухне суп или кашу, и следили за кастрюлей, в которую она сыпала крупу. Стоило ей отвернуться, как мы уже лезли с ложками в кастрюлю, не дожидаясь, пока крупа сварится.

Серый хлеб, который мама получала по карточкам, был настоящим лакомством. Чтобы дети не съели все раньше времени, мать делила его на кусочки, выдавала каждому по чуть-чуть, а остальное складывала на верхнюю полку буфета.

– Когда мама уходила из дома, мы с братом подтаскивали к буфету стулья, ставили один на другой, карабкались и поддерживали друг друга, чтобы достать лакомство, – вспоминает блокадник. – Достать хлеб нам мешала посуда, которая стояла в буфете. Очень аккуратно, чтобы не разбить ее, мы доставали тарелки и складывали на пол. Когда мама появлялась раньше времени, мы объясняли, что случилась бомбежка, вот посуда сама и повыскакивала. Мама делала вид, что верит, а хлеб перепрятывала.

Ежедневно по сигналу воздушной тревоги дети спускались в бомбоубежище. Сначала они брали с собой какие-то вещи, потом, по мере того как голод истощал силы, выходили уже без вещей. А затем сил не осталось и на это. Во время бомбежек они просто ложились на кровать и закрывались с головой одеялом.

– Однажды, когда мы так прятались, прижавшись друг к другу в кровати, раздался треск, шум и звон бьющихся стекол, все вокруг задрожало, – говорит Владимир Афанасьевич. – Мы вылезли из-под одеяла, подошли к окну и увидели, что дом напротив исчез, остались только руины.

А вскоре произошла трагедия – у мамы разрезали сумку, когда она шла в магазин за хлебом, и украли продуктовые карточки. Когда она увидела это, ее сразил сердечный приступ, и дети осиротели.

Братьев определили в детдом, там они и встретили окончание войны. Владимир Афанасьевич поступил в летное училище, стал летчиком, дослужился до генерала. Вместе с супругой он по долгу службы объездил весь СССР и, наконец, поселился в Нахабине.

Юрий ДЕРЕВСКИЙ, Дмитров: «Сестра дважды получила повестку о моей смерти»

В период блокады Ленинграда 4-летнего Юрия эвакуировали по Дороге жизни в Челябинскую область. Затем мальчика переправили в Ставрополь, где его усыновила Александра Деревская – мать-героиня, приютившая и воспитавшая 48 детей. Так, Юрий взял фамилию приемной матери. Лишь спустя полтора года после эвакуации, в шестилетнем возрасте, мальчик смог встать на ноги – до такой степени он был истощен.

После окончания войны он поступил в училище механизации сельского хозяйства. Со своей родной семьей он встретился лишь спустя 37 лет после войны. Сестры его матери увидели в газете статью про героиню Деревскую и на одной из фотографий узнали Юрия – он как две капли воды был похож на своего отца.

– Они связали меня с моей сестрой, которая продолжала жить в Ленинграде. Вначале та не поверила, ведь она уже дважды получила повестку о моей смерти, – рассказывает 84-летний Юрий Емельянович. – На встречу с ней я поехал с женой и своим пятилетним сыном. Когда дверь открылась, сестра не узнала меня. Но когда увидела моего сына, ахнула – он был вылитый я в детстве.

Юрий Деревский прошел достойный путь труженика: осваивал целину в 1953 году, строил первую Московскую кольцевую дорогу, возводил аэродромы в Сухуми и Новосибирске, а затем 46 лет проработал в дмитровском совхозе «Рогачевский».

Анастасия ДЕГТЯРЕВА, Власиха: «Блокаду переживал вместе с нами и игрушечный попугай»

В феврале Анастасия Дегтярева из Власихи будет отмечать юбилей – 85 лет. Очень интеллигентная, образованная женщина, до 70 лет трудившаяся учительницей, она не может вспоминать блокадные годы без слез.

– Я родилась и жила в Ленинграде до середины 1943 года, пока нас не увезли из города. Самое яркое воспоминание того времени – садик, – рассказывает она. – Каждое утро, отправляясь трудиться на авиационный завод, мама привозила меня туда на санках.

Садик ютился в подвале многоэтажного дома, и занималась детворой красавица-учительница – тоненькая, худенькая, в неизменно выглаженном черном платье с белоснежным воротничком и манжетами.

– В углу подвала стоял большой черный ящик, я прежде таких не видела и гадала, для чего же он нужен, – рассказывает блокадница. – Однажды в разгар страшной бомбежки учительница подошла к этому ящику, откинула крышку, села на табурет, и... подвал наполнили волшебные звуки музыки. Это был самый настоящий рояль! Я не знаю, что это была за мелодия, но ее звуки остались со мной на всю жизнь.

А вот тренировочный вой сирен, который во Власихе звучит каждый четверг, Анастасия Васильевна до сих пор не может слушать спокойно – по коже бегут мурашки, поднимается давление.

– В садике блокаду переживал вместе с нами и... попугай. Большой, толстый, красно-оранжевый, он сидел в клетке под потолком. Лишь когда в 1943-м нас спешно эвакуировали прямо из сада, я узнала, что птица – игрушечная, – рассказывает женщина.

По замерзшей Ладоге детей вывезли на машине и посадили на поезд, куда-то везли, потом высадили у села, где уже стояли бабушки в телогрейках. Анастасию приютила одна из женщин, выходила, выкормила, отогрела.

– А потом меня в этом селе чудом нашла моя собственная бабушка и забрала к себе в деревню. У нее я и жила до конца войны, – вспоминает Анастасия Васильевна.