Павел Лялин и Артем Заморуев: «К звону нужно готовиться, как к исповеди и молитве»

Звонари Павел Лялин и Артем Заморуев создали в 2021 году единственный в Раменском городском округе музей истории колокольного искусства, который расположился внутри яруса колокольни церкви села Игумново. С 2016 года храм включен в Звонильную программу Московского Пасхального фестиваля Валерия Гергиева, а с 2017 года при храме действует звонарский класс для детей. Создатели музея рассказали порталу «Подмосковье сегодня» об истории храма в Игумново, о вызовах, с которыми сталкивается звонарское искусство в наше время, и об отличиях западной и русской традиций колокольного звона.

– Как пришла идея создать экспозицию, посвященную истории колокольного искусства?

Артем – Сама идея пришла на Пасху в мае 2021 года. Первыми посетителями музея стали участники Московского Пасхального фестиваля. Также на Пасху на нашу колокольню поднялись около пятисот прихожан, так как на Светлой седмице, по обычаю, звонить в колокола дозволяется всем желающим. В течение пяти часов мы поднимали людей группами по двадцать человек: вся прицерковная площадь была полна народу, несмотря на то, что все были уставшие: молились на ночной службе и участвовали в крестном ходе.

Павел – Осенью мы связались с Раменским историко-художественным музеем, где нам посоветовали подать заявку на конкурс туристских проектов «Раменье. Туризм. Новации». Мы заняли третье место, и небольшую премию потратили на оформление фотоэкспозиции.

– Расскажите о том, как устроен ваш музей.

Артем – Основная экспозиция музея находится на ярусе колокольни, а предваряет ее выставка картин, которая называется «Звон, написанный кистью». В ней представлены двадцать семь репродукций картин известных русских художников, связанных с темой колокольного звона.

Павел – Мы подразумеваем, что, глядя на эти полотна, гость может услышать музыку колоколов. На картинах изображены узнаваемые колокола и звонницы русских городов и монастырей. Мои коллеги из Новосибирского колокольного центра сделали это бумажное пособие три года назад и подарили его нам. С 2010 года я дружу с Новосибирским Центром Колокольного Искусства: встречаемся на конференциях, обмениваемся опытом. У них также есть замечательный музей колоколов.

– Расскажите об истории Покровской церкви в Игумново.

Артем – История нашего храма насчитывает более ста двадцати лет: он возводился с 1899 по 1902 годы. Церковь построена в неорусском стиле, такого типа храмы в основном строились в конце XIX - начале XX века. Проект храма создал известный московский архитектор Георгий Александрович Кайзер, а роспись внутри храма была произведена группой художника Васнецова.

В 1902 году при настоятеле протоиерее Сергии Толгском после освящения храма был закуплен первый полноценный набор колоколов. Он представлял собой пять зазвонных колоколов и два благовестника. На старой фотографии мы можем увидеть, как выглядели колокола на нашей звоннице в 1913 году. Первым звонарем Покровского храма был Герасим Дмитриевич Филиппов.

В 1913 году настоятелем храма стал отец Сергий Горяинов, и одним из значимых начинаний, предпринятых им на новом месте, была покупка большого благовестника. Стоимость этого колокола составляла 1590 рублей. Сумма собиралась всем миром, и уже в 1914 году колокол был приобретен. Его вес составлял пять тонн семьсот тридцать килограмм. При тогдашнем звонаре Петре Агапове звук от колокола был слышен даже в Раменском. Вес языка – около трехсот килограмм. Кстати, язык этого колокола благовестника сохранился и представлен в нашем музее.

В 1935 году настоятелем храма стал отец Сергий Даев. Ему пришлось служить в непростое время гонений на Церковь со стороны советской власти. В то время многие храмы Раменского района были закрыты, но наш храм чудом уцелел и продолжал действовать. Однако колокольный звон был запрещен. В 1937 году в Игумново прибыли представители власти, которые кувалдой раскалывали колокола и скидывали их вниз с колокольни. Самый большой благовестник сорвался, повредив при этом кирпичную кладку храма. На улице с южной стороны храма этот скол можно увидеть и сейчас.

Колокольный звон возобновился в Игумново на некоторое время в 1955 году, когда настоятелем стал отец Сергий Лавров. Он прослужил в нашем храме сорок шесть лет вплоть до кончины в 2001 году.

Отец Сергий, имея первоначальные навыки звонарского мастерства, первое время поднимался на колокольню и звонил до и после службы в единственный оставшийся колокол. Представители власти вызвали за это отца Сергия в горком партии и надолго запретили колокольный звон. Кстати, данный колокол до сих пор находится на колокольне.

В 1976 году местные власти снова разрешили звонить в колокола, и отец Сергий смог даже повесить второй колокол, который выкупил у сельскохозяйственной бригады. Он висел на колокольне вплоть до 2002 года, и по воспоминаниям старейших прихожан, звучал так, будто бьют молотком по кастрюле, в связи с тем, что имел трещину. Это чудо, что такой колокол вообще сохранился до нынешних времен.

В 1997 году настоятелем храма стал отец Павел Наумов, и с этого времени колокольный звон в нашем храме возродился в полной мере.

– Какие экспонаты представлены в музее?

Артем – Кроме языков двух благовестников, бывших в нашем храме, у нас представлена различная литература, журналы и буклеты на тему колокольного звона. Интересный экспонат – это зазвонный колокол из храма Михаила Архангела села Загорново Раменского района. До этого он висел в одном из старинных московских храмов. Он весит девять килограмм и был изготовлен в самом начале XIX века на московском колокололитейном заводе Самгиных. На колоколе можно заметить прорез, который был сделан специально, чтобы трещина не пошла дальше.

Также представлена фотоэкспозиция различных фестивалей колокольного звона, в которых участвуют ученики нашей звонарской школы. С 2017 года при воскресной школе храма работает класс колокольного мастерства для детей. Среди интересных артефактов: старый надкупольный крест, кованые старинные гвозди, найденные на колокольне и в храме, колокольные крепежи и хомуты.

На отдельных витринах у нас представлена коллекция современных сувенирных колокольчиков из разных городов России и ближнего зарубежья. Их более ста. Отмечу, что сейчас на нашей колокольне находится девять колоколов: четыре подзвонных, три зазвонных и два благовестника. Один из них старинный, сохранившийся со времен постройки храма.

– Расскажите о фестивалях колокольного звона в Раменском.

Артем – С 2016 года наш храм включен в Звонильную программу Московского Пасхального фестиваля Валерия Гергиева. К нам съезжаются лучшие звонари со всей России и ближнего зарубежья, чтобы пообщаться, поделиться мастерством и порадовать жителей села и района. Также у нас в Раменском проходит локальный фестиваль «Раменские Звоны» в микрорайоне Холодово при Казанском храме.

Павел – В 2012 году я стал помощником куратора Московского Пасхального фестиваля, и в связи с расширением географии мероприятия удалось пригласить звонарей в Раменский район. Изначально мы проводили его в Загорново при храме Архангела Михаила, два раза в Ильинке, а с 2016 года стали проводить и в Игумново.

Раменский район стал одним из центров мероприятия, потому что в Подмосковье Пасхальный фестиваль в основном проводится в монастырях: в Звенигороде, в Берлюковской пустыни под Ногинском, в Троице-Сергиевой лавре и Хотьково. До пандемии, география колокольного фестиваля была очень широкой: я ездил на Соловки, в Питер, Кострому, программа была и во Владикавказе, Финляндии. Это мероприятие сейчас сузилось из-за ограничений.

– Какие вызовы встают сегодня перед колокольным искусством?

Артем – Технологическое развитие теснит литургическое предание. Например, до 1950-х годов электричества в нашем храме не было, и свечи на паникадиле зажигали перед каждой службой вручную, используя специальную высокую паникадильную лестницу.

Павел – Еще патриарх Алексий I в 1950-х годах говорил, что в церкви ничего не должно быть искусственного, поэтому и освещение, и цветы были живые. Не так давно и нынешний патриарх Кирилл говорил, что механизация и роботизация – это квазирелигия. Звонарскому искусству сейчас угрожает повальная загрузка храмов «электронным звонарем», устройства, где живой человек уже не нужен. Это, к сожалению, нарушение литургического предания и молитвенного действа именно человека.

– Насколько распространена эта практика?

Павел – Я знаю целый колокольный центр, который занимается производством такой аппаратуры, и уже больше пятисот церквей оборудовано этой «ересью». Они говорят, что тем самым облегчают работу батюшек. Их главный аргумент, что электронный звонарь – это удобно. Возникает вопрос: мы разве в церковь приходим для того, что нам было удобно и комфортно? Происходит внушение от производителей электронных звонарей, что это временно, звонари могут приходить и звонить параллельно устройству. Но на практике происходит так, что при появлении на колокольне робота, проход обычному звонарю на колокольню закрывается, потому что «дорого и поломаешь».

Устроен электронный звонарь просто: стоят движки от дворников «Жигулей» и мотаются то в одну, то в другую сторону. На аппарате запрограммировано семьдесят мелодий, управление – с пульта или телефона. Механизм иногда ломается, отключается электричество, все сбивается: вместо приветственного звона, например, может включиться поминальный. Такого «звонаря» поставили в Донском монастыре в Москве, в Бронницах при предыдущем благочинном. Более того, требуется постоянное обслуживание, а это те же дополнительные средства храма.

Стоимость этого механизма в итоге намного дороже, чем обучить человека, который будет звонить сам. Освоить звонарское ремесло может любой прихожанин. На первых порах можно просто ритмично благовестить, созывая на службу. Живой звон, передающий молитвенный настрой человека, богодухновеннее, чем искусственный механизм. А наша церковь ценна именно многовековыми традициями.

Я вспоминаю поездку в Александро-Ошевенский монастырь под Каргополем. Весь причт там состоит всего из трех человек: батюшки, одной певчей и трудника. Ходить в церковь некому, тем не менее, батюшка лично идет звонить в колокола, сам поет на клиросе, служит. Кому надо, тот делает, а кто ленится, говорит, что искусственный звонарь – это удобно.

Перед службой я читаю жития святых этого дня, обдумываю прочитанное, пока десять минут иду к храму. Так у меня формируется звон. К звону нужно готовиться, как к исповеди, к молитве. В церковном звоне не должно быть никакого джаза, есть определенный канонический звон. Можно использовать импровизацию, но в рамках канона.

По Уставу колокольного звона у нас есть пять богослужебных звонов: благовест, перебор, перезвон, звон «в двои», трезвон. Четыре первых звона определены для исполнения четко, а трезвон – это все-таки импровизация, которая может ориентироваться на какие-то местные региональные традиции: московскую, ростовскую, псково-печерскую, лаврскую и другие.

Если говорить о преемственности, то, например, в Троице-Сергиевой лавре ее сохранил игумен Михей, который звонил с 1964 по 2002 годы. Лавра закрывалась после революции, а в 1946 году ее снова открыли. В то время объявился звонарь по фамилии Рыбаков, который, как говорили, звонил как до войны. Он и передал манеру звона игумену Михею. Еще одна традиция – это Новодевичий монастырь, где с 1963 года звонил Владимир Машков. Он сохранил особый московский звон, которого многие придерживаются с его подачи.

– А как вы относитесь к замене колоколов «билами Жихарева» – большими бронзовыми пластинами?

Павел – Я хотел бы отметить, что «била Жихарева» нельзя называть билами. Исторически в православии било – это деревянная доска. Малое било клалось на плечо, а большое вешалось на подвес. Било никогда не использовалось в ансамбле, не существовало оркестра бил. В патенте у Александра Жихарева – изобретателя этих инструментов – прямо записано, что это не било, а металлический ударный инструмент.

Инструмент Жихарева был изобретен в конце 1980-х годов, и к православной традиции не имел прямого отношения. На самом деле это подобие металлофона. Звук, который он издает, напоминает музыку из фильма «Солярис», что-то космическое. Если сравнивать акустику колокола и «била Жихарева», то они имеют мало общего. У колокола на каждом уровне диаметра свой тембр. Колокол принципиально отличается от фортепиано, потому что звучит как гармонический аккорд, а не один звук.

Звонари в западной Европе подтачивают колокола, чтобы они звучали в ноту. Из колоколов они могут сделать музыкальный инструмент, который называется карильон. У нас в России есть два карильона: в Петропавловской крепости и Петергофе. В Петропавловской крепости пятьдесят два колокола выточены в ноту. На них можно сыграть что угодно: и Моцарта, и «Мурку».

Я как-то слушал карильон в Петербурге, когда еще не занимался колокольным звоном. Звучание напомнило мне игру на шарманке крокодила Гены из мультфильма. Я три минуты послушал, больше не стал.

Позже мой педагог по звонарскому делу надоумил меня съездить в Ростов Великий. Там на звоннице в кремле весит колокол Сысой весом тридцать две тонны. Один раз ударили – и мурашки по коже пошли. В этом разница между нашей и западной колокольными традициями. Русский звон ритмический, а не мелодический. У нас другая гармония, не выстроенная по нотам, но богатая тембрами. И слуховое воздействие абсолютно разное.

– Насколько знаю, сами колокола пришли в православную традицию с Запада?

Павел – Да, но на нашей почве западная колокольная традиция сильно трансформировалась. Отголосок изначальной западной традиции сегодня можно услышать в Псково-Печерском монастыре. Там практикуют так называемый очепный звон, когда движется не язык, а раскачиваются сами колокола относительно неподвижного языка. Очеп – это шест, который закреплен в короне колокола и за который он раскачивается. По словарю Даля слово «очеп» означает рычаг для подъема воды из колодца.

Колокольная традиция совершенствовалась на Руси. Если посмотреть на звонницу-стену церкви в Больших Вяземах мы увидим пять окон, в каждом из которых по одному колоколу. Таким образом, на каждый колокол требовался отдельный звонарь. Ближе к XIX веку искусство усовершенствовалось: придумали столбики, на которые привязывали все подзвонные колокола, соорудили педали. С тех пор один человек мог управлять десятью и более колоколами.

– Павел, а когда и как вы сами загорелись колокольной темой?

Павел – Человек чаще всего идет в храм, когда ему плохо. В 2005 году у меня умер отец, я стал ходить к психологу. Потом я посмотрел на историю и понял, что эта наука появилась в начале XX века, то есть ей только сто лет. Я стал искать что-то более глобальное, прошедшее проверку временем, почитал Священное Писание и в итоге пришел в церковь.

Я был прежде музыкантом, но в какой-то момент не смог больше играть на саксофоне. После того, как сам попал в тяжелую ситуацию, когда четыре месяца провел в реанимации, в 2008 году поехал на неделю в Кисловодск. В первое же утро проснулся под благовест расположенного рядом со мной городского собора. Тогда все пазлы сошлись. Я твердо решил заняться колокольным искусством и, прежде всего, восстановить звон в своем храме в Загорново. В то время там было всего два колокольчика весом девятнадцать и двадцать килограмм.

Я взял благословение у батюшки и пошел учиться на звонаря. В Москве при храме Сергия Радонежского на Рязанском проспекте тогда была звонарская школа от колокололитейного завода, располагавшегося на Карачаровской эстакаде в НИИ Метмаш. Там я учился три месяца.

В 2010-2011 годах удалось приобрести и повесить на колокольне храма в Загорново полный набор колоколов. На Успение 28 августа 2011 года развесили колокола и первый раз звонили.

– Есть ли в Раменском городском округе храмы, где старые колокола сохранились в полном комплекте?

Павел – Здесь ситуация сложная. В селе Малахово на пойме есть церковь Дмитрия Солунского, которая не закрывалась в советское время. Я делал там развес колоколов, но старых не обнаружил. Храм Михаила Архангела в Загорново тоже не закрывался, но и там осталось только два старых колокольчика середины XIX века. В 1930-х годах вышло распоряжение о запрете колокольного звона, и колокола убрали даже с тех храмов, которые не закрывались. Самые оборудованные колокольни в районе находятся при Троицком соборе в Раменском, в Игумново и в Загорново.

– Завод Самгиных был самый популярный для того времени?

Павел – Было такое понятие – право герба, которое присваивали за высокое качество продукции. Герб изображали в виде медали на нижнем поясе каждого колокола. Право герба в конце XIX века получили только три колокольных завода: московский завод Самгиных, завод Оловянишниковых в Ярославле, у которого по итогам выставок было два права герба, и колокольный завод Павла Финляндского в Москве на Сухаревской площади. У него, кстати, было даже три герба.

Колокола завода Самгиных были самыми востребованными в Москве и Московской губернии. Создается впечатление, что был выигран, как бы мы сейчас сказали, тендер: куда не посмотри в Московской области, везде висели колокола Самгиных. На Урале, в Воронеже и других частях страны были собственные заводы.

– В каком направлении будет развиваться ваш музей в ближайшее время?

Павел – С настоятелем храма отцом Павлом мы сейчас ведем консультации по поводу освещения. Уже есть несколько набросков логотипов. Планируем также сделать отдельный сайт, так как сейчас информация о музее находится на страничке храма. Мы в контакте с туристическим агентством Раменского района и Раменским историко-художественным музеем.

Мы работаем над приобретением официального статуса музея, чтобы была возможность собрать артефакты по всему району. Например, в Троицком храме в Раменском валяются на колокольне три разбитых старых колокола. Нам их не могут отдать, потому что нужен документ о передаче, об ответственности.

Артем – Весной к нам будут приезжать дети из воскресных школ Раменского благочиния. Мы также связались с администрацией двух общеобразовательных школ, где есть классы с этнокультурным компонентом. В этих школах учатся дети из разных уголков России и стран СНГ, и там углубленно изучается русская культура, духовное краеведение Подмосковья. В рамках этих занятий у нас будут проводиться образовательные поездки.

Павел – Ближайшая задача – издать к Пасхе брошюру с очерком об истории колокольного звона в Покровском храме села Игумново.