Пытают ли в полиции: откровенные признания и разъяснения бывших и нынешних сотрудников МВД

Представители силовых структур обладают особыми полномочиями, это хорошо известно. В Сети, тем временем, есть место и рассуждениям насчет применения насилия в процессе полицейского дознания, например. Мы решили поговорить об этом со специалистами из числа действующих и бывших сотрудников полиции, а также с практикующим адвокатом.

Обыденность или народный фольклор

Изначально оговорим корректность употребления слово «пытка» в данном контексте. Пытка – это преступное действие, квалифицирующий признак ряда статей УК РФ. Будем употреблять его как стремление причинить боль для достижения профессиональных показателей. Такую патологию, когда пытка имеет целью лишь удовлетворение собственных садистских наклонностей, рассматривать не будем, поскольку это сугубо психиатрическая тема и не имеет никакого отношения к профессиональной принадлежности.

К теме пыток можно подойти двояко. С одной стороны, можно гневно отмахнуться от самого факта, будто кто-то может предположить, что в полиции пытают. И при этом сослаться на норму, приведенную в Федеральном законе «О полиции»: «Сотруднику полиции запрещается прибегать к пыткам, насилию, другому жестокому или унижающему человеческое достоинство обращению».

С другой стороны, даже если ни сами вы, ни кто-либо из ваших родственников, друзей или знакомых не сталкивался с насилием  представителей власти, большинству россиян известен народный фольклор, в котором присутствуют такие понятия, как «слоник»  (пережатие шланга надетого противогаза), «ласточка» (связывание с фиксацией в неестественной болезненной позе) и прочие перверсии. Фактуру подскажут  и медийные сюжеты последнего времени об истязаниях в местах заключения. Впрочем, это чаще всего другая «епархия», не имеющая отношения к МВД, а именно ФСИН.

«Забавная деталь. От ФСИНа дистанцируется, прежде всего, само МВД, всячески противясь, даже на официальном уровне, законодательным предложениям об объединении служб», — комментирует корреспонденту интернет-издания «Подмосковье сегодня» юрист Игорь Бойко.

Учитывая, что тема истязаний в полиции чрезмерно мифологизирована, лучше всего ее могут раскрыть свидетельства людей, в чьих руках возможность применить силу была или пребывает в настоящий момент, т.е. действующих сотрудников и ветеранов ведомства.

Фото: [dpa/picture-alliance]

Возможно, но как эксцесс исполнителя

Чтобы понять, кого начинать «пытать о пытках» в полиции, обратимся к адвокату с вопросом о том, какая служба в структуре полиции статистически чаще других «засвечивалась» в применении насилия по отношению к задержанным.

«Чаще всего – сотрудники уголовного розыска. Но не потому, что именно там работают какие-то отморозки, а потому что розыскники требуют от задержанных информации или дачи признательных показаний. Иногда информации достаточно, но доказательств нет. Насилие – способ добыть их. С точки зрения оперативника, он не совершает преступления, а с точки зрения закона — это одномоментное совершение сразу нескольких: превышение должностных полномочий, преступление против правосудия, против порядка управления, против личности. Сыщик считает, что он очищают территорию оперативного обслуживания, а значит, совершает благое дело», – говорит Бойко.

За подтверждением озвученного обращаемся к начальнику уголовного розыска одного из столичных территориальных отделов полиции.

«Работаешь с таким контингентом, что морально воздействовать приходится постоянно. То есть, попросту говоря, пугать. И чем более убедительно ты имитируешь решимость прибегнуть к насилию, тем быстрее злодей расколется», — признается в беседе с нашим журналистом Олег К.

В арсенале профессионального сыщика, продолжает полицейский, есть достаточно способов подавить волю подозреваемого и без угроз физического воздействия, но в условиях цейтнота, для экономии времени случалось и нагнать жути.

«Но только на словах! Тот, кто реально будет добиваться признаний, причиняя боль, в наше время сильно рискует. По крайней мере, здесь это малореально. Точнее говоря так: бывает, но не остается безнаказанным. Ведь это не остается разовым фактом в биографии полицейского. Попробовав однажды и испытав действенность «метода», оперативник будет прибегать к нему и дальше, а значит, рано или поздно попадется. На периферии насилие, наверное, случается чаще, но про это я ничего сказать не могу» – говорит Олег.

Его слова заставляют конкретизировать вопрос до уровня, часты ли случаи пыток в столичном регионе. С этим вопросом вновь обращаемся к адвокату.

«В вопросе применения полицейского насилия центр – достаточно прозрачная территория, и тут любители причинить боль сильно рискуют. Здесь ближе начальство, ближе надзорные органы, ближе пресса и телевидение. Если инцидент с насилием случается, вероятность распространения информации и наступления неизбежных последствий гораздо выше, чем на периферии. Потому можно с изрядной доли уверенности сказать: насилие в столичном регионе носит характер редких эксцессов», – отвечает юрист.

Фото: [Сергей Петров/NEWS.ru/TACC]

Мораль и здравый смысл

Стоит привести свидетельство Василия Купцова, бывшего руководителя Московского уголовного розыска, человека, чья репутация заслуженно считается незапятнанной.

«Могу отвечать лишь за уголовный розыск столицы. В стенах «Петровки» насилие по отношению к задержанному представить себе было невозможно. Я не уполномочен выгораживать современных оперативников, пусть отвечают сами за себя, но замечу, что злодею насочинять, что его пытали, всегда выгодно. Он практически ничем не рискует, зато получает возможность вставить палку в колеса правосудию», – говорит генерал-майор милиции.

В подтверждение его слов приведу случай из собственной практики. Как-то для выяснения обстоятельств по одному эпизоду мне с коллегой пришлось приехать в СИЗО № 2 («Бутырку») чтобы допросить уже сидевшего в ней гражданина. Тот не только не сказал ничего существенного, но и воспользовался нашим визитом в собственных целях. Он написал заявление в городскую прокуратуру, что в комнате для допросов мы якобы били его.

Надо ли говорить, что будь мы сколь угодно кровожадными, уже из одного только чувства самосохранения, как совершенно посторонние заведению оперативники, не позволили бы себе распускать руки в незнакомых нам помещениях «Бутырки». Кстати, жалоба не добавила рецидивисту каких-либо «бонусов». Оговорил просто так, «на всякий случай».

Примерно по аналогичному сценарию за уши притягиваются многие из сюжетов о пытках в полиции. Жареная тема, безусловно, привлекает и поднимает рейтинги изданий. Вместе с тем важно сказать, как наказывают полицейских за процессуально доказанное насилие.

«Всегда по-разному. Часть 3 статьи 286 УК РФ, которая говорит про превышение должностных полномочий с применением насилия или спецсредств, предусматривает наказание, связанное с лишением свободы на срок от трех до десяти лет. Однако на практике могут дать и год, могут и пять лет. А могут и вообще условно. Одно можно сказать с уверенностью:  полицейских, осужденных за должностные преступления, больше никогда не примут на работу в органы. Несмотря на то, что суд формально оговаривает запрет на три года, их все равно не возьмут – таков внутренний приказ МВД», – утверждает Игорь Бойко.

В завершение отметим, что согласно исследованию, проведенному Социологическим институтом РАН, больше 70 % россиян считают допустимым применение пыток и насилия полицейскими в отдельных ситуациях. Не давая никаких оценок данному состоянию ментальности, приведем это просто как факт.

Ранее мы рассказали о вероятных последствиях покушения на президента.